Середина 60-х годов ХХ века. Ленинград. Эрмитаж. Удивительный дворец, построенный Растрелли. Первое знакомство с Караваджо, вернее, с его «Лютнистом». И осознание того, что имя этого художника невозможно ни забыть, ни спутать с кем-то другим.
Много лет спустя была Лондонская Национальная галерея, где без труда нашла «Саломею с головой Иоанна Крестителя» и «Ужин в Эммаусе».
Потом — мадридское Прадо с полотном «Давид и Голиаф»…
Самое же большое впечатление произвели «Усекновение головы Иоанна Предтечи» и «Св. Иероним» в соборе св. Иоанна города Валетты.
И именно там, на Мальте, я узнала о том, какой след оставил этот остров в жизни человека, прошедшего путь по замкнутому кругу от уголовника до рыцаря и снова до преступника…
Впрочем, пребывание здесь — лишь небольшой фрагмент жизни этого человека, что была насыщена приключениями.
Интереснейший человек, превративший религиозную живопись в светскую, сумевший сделать то, о чем другие могли бы только мечтать. Создатель новой манеры письма «кьяроскуро» с резким противопоставлением света и тени. Странный, непредсказуемый и неуправляемый, уважаемый за талант и порицаемый за скверный, неуемный характер.
Вся жизнь этого человека, от рождения, точная дата которого неизвестна, до непонятной, трагической гибели полна загадок и недомолвок.
Так что же о нем известно? А известно то, что его родителями были архитектор Фермо Меризи из знатной семьи, обладавшей даже своим гербом, и дочь состоятельного землевладельца Лючия Аратори; что место рождения – ломбардская деревня Караваджо (Северная Италия).
Всегда находятся люди, умеющие анализировать и сопоставлять факты. Вот и его биографы, сделав логические выводы, предположили, что малыш появился на свет 29 сентября 1571 года в день св. Архангела Михаила, а потому получил имя Микеля Анджело. Правда, в других источниках называется другая дата — 28 сентября 1573 г.
Так или иначе, все шло прекрасно до тех пор, пока в 1576 году в Ломбардии не вспыхнула эпидемия чумы, жертвой которой стали мужчины семьи Меризи: отец, дядя, дедушка. Так как никто из них не оставил завещания, вдове с трудом удалось получить в собственность несколько земельных наделов с виноградниками, позволивших содержать семью.
Мальчик воспитывался в женской среде, где мать, бабушка и тетка обожали первенца и всячески опекали его. А того это напрягало, и 13-летний подросток был рад тому, что его, рано проявившего способности к рисованию, отдали в обучение Симоне Петерцано, ученику Тициана.
В контракте, подписанном 6 апреля 1584 года, оговаривались условия, согласно которым Микель Анджело за плату в сорок четыре золотых скудо получал в течение 4-х лет, как говорится, «и стол, и дом».
В чужом миланском палаццо, где ему пришлось жить среди мальчишек, которые постоянно находились в конфронтации как между собой, так и с наглыми подмастерьями, сформировались не лучшие черты характера: подозрительность, недоверчивость, агрессивность…
Это, в какой-то степени компенсировалось тем, что в мастерской, считавшейся одной из лучших в Милане, он приобрел необходимые профессиональные навыки. А формированию вкуса и мастерства помогло изучение работ великих мастеров, которые он увидел в доминиканском монастыре Санта-Мария делле Грацие, а так же во время поездки с хозяином и учителем по городам Италии.
По окончании ученичества Петерцано уговорил его остаться в мастерской в статусе подмастерья. И начался новый этап в жизни.
Микель Анджело днем работал, а по вечерам отправлялся в город, где посещал злачные места. Необходимые для разгула деньги выигрывал в карты или выклянчивал у матери. Не раз попадал в полицию за пьяные драки и дебоши.
Новый виток его жизни начался со смертью матери, ушедшей в мир иной в 1590-м году. Поклявшись у ее гроба, что станет знаменитым художником, он распрощался с Петерцано. На деньги, полученные в наследство, арендовал небольшое помещение, где стал писать портреты и жанровые сценки.
Поначалу все складывалось успешно. Но идущая в гору карьера была прервана осенью 1591 года в связи со скандалом и убийством, в котором был замешан художник. Пришлось бежать в Венецианскую республику, бросив и пожитки, и свои работы.
Оттуда он отправился в Рим, где в начале 1592 года был избран новый понтифик — Климент VIII, который решил благоустроить город, сделать его столицей христианского мира.
Двадцатилетний Меризи оказался в нужное время в нужном месте, где на первых порах ему помог дядя-священнослужитель. Благодаря его содействию, художник попал в услужение прелата Пандольфо Пуччи, содержавшего небольшую художественную мастерскую.
Несмотря на поистине монастырские порядки, ему удавалось выбираться из своей «кельи» через окно и отправляться на ночные прогулки по Вечному городу.
На Кампо Марцио, где собиралась богема, а также воры, картежники и шлюхи, молодой ломбардец познакомился с собратьями по искусству, и получил от них прозвище Караваджо. Среди них был и ставший его другом и биографом сиенец Джулио Манчини.
А вскоре случилось так, что ему пришлось покинуть мастерскую. Оказавшись на улице без средств к существованию, ночевал под мостом в компании бездомных, голодал. Однажды даже упал в обморок.
Но ему повезло. Младший брат художника Джузеппе Чезари — Бернардино пригласил его в свой дом и дал возможность работать в своей мастерской. Там и было написано первое римское полотно «Мальчик, чистящий ножом яблоко».
На нее обратил внимание владелец лавчонки по скупке и продаже картин, мессир Лоренцо по прозвищу Сицилианец, и художник стал писать для него по несколько картин в день за мизерное вознаграждение.
А далее события разворачивались так. После того как Чезари увидел портрет Бернардино, написанный в благодарность за гостеприимство, он предложил Караваджо поработать у него, поставив условие, что тот будет дописывать на полотнах лишь цветы и фрукты.
Молодой человек старался выполнять это условие. Но в тайне от своего работодателя рисовал людей улицы. Среди его работ был и «Мальчик с корзиной фруктов», которую случайно увидели люди, посетившие мастерскую. Она произвела столь сильное впечатление, что они захотели ее приобрести. Но хозяин не позволил. Забрал себе, якобы за долги.
Плохое питание и безалаберная жизнь привели в итоге к тому, что парень свалился в горячке. В госпитале при церкви Санта-Мария делла Консолационе ему поставили диагноз: острая форма малярии с осложнением на печень и почки. Вот и пришлось провести в лечебнице почти полгода.
Когда благодаря заботам врача и сиделок дело пошло на поправку, Караваджо решил отблагодарить обслуживающий персонал, и написал по памяти несколько небольших полотен. А когда вышел из больницы, то друзья помогли ему найти приют у, некоего монсеньора Фантино Петриньяни.
Неравнодушный к изящным искусствам старый прелат предоставил в распоряжение Караваджо и его помощника комнату для жилья, а для работы предложил использовать тёплый сухой подвал.
Как говорится, нет худа без добра. Из-за того, что в подвал не проникал дневной свет, Караваджо впускал туда солнечный луч через открытую дверь, который «выхватывал» фигуры из темноты помещения. И, благодаря этому, появился новый, придуманный им, принцип светотени — кьяроскуро.
Первой работой в этой манере стал «Больной Вакх», которого большинство искусствоведов считает автопортретом художника.
Развивая технику открытого им эффекта, использовал сделанную по индивидуальному заказу складную кипарисовую модель camera obscura, которую всегда возил с собой.
Исключительно сложное материальное положение позволяло жить очень скромно, тратя деньги на холсты, краски и скудное питание, которое он делил с Марио, что, как верный пес следовал за старшим товарищем, служил ему моделью для ряда картин.
Это с него написаны, в частности, «Юный Вакх» и «Юноша, укушенный ящерицей».
К этому периоду относятся его «картинки с улицы»: «Гадалка, предсказывающая судьбу»
А также «Шулеры», которую, наконец, удалось удачно продать.
Получив деньги, Караваджо решил отдохнуть и поразвлечься. Однажды в таверне «Туркотто» он приметил миловидную девушку Аннуччу, которая, по его мнению исключительно подходила для картины, изображающую молодую распутницу, которую нужда толкнула на позорный промысел. Получилась же интересная «Кающаяся Магдалина».
Проданная с нее авторская копия позволила пуститься во все тяжкие, предавшись игре и кутежам. Отрезвление пришло после ареста и нескольких дней проведённых за решёткой в компании воров, шулеров и прочего сброда.
Снова началась работа, результатом которой стал «Отдых на пути в Египет», — первая из написанных им семи изображений Мадонны с Младенцем. Одно из самых светлых, самых поэтичных его полотен.
Эта вещь понравилась кардиналу Франческо Мария Борбоне дель Монте.
Меценат, поддерживающий ученых и людей искусства, он стал и покровителем художника на долгие годы. Поселив его в своем дворце Мадама, сыграл огромную роль в жизни этого человека, ибо эта территория стала своеобразным университетом, местом плодотворной работы, надёжным убежищем. Но, в то же время, это была золочённая клетка, ибо необходимо было соблюдать этикет и подчиняться определенным правилам.
Написанные здесь «Музицирующие мальчики», где отобразились придворные пажи и хористы, произвела фурор.
На центральном месте – Марио. На заднем плане – сам автор.
Здесь же им были написаны «Куртизанка Филлида», «Нарцис», «Лютнист».
Несмотря на популярность, Караваджо не удалось стать членом Академии Святого Луки, так как ее президент Федерико Дзуккари, несмотря на солидные рекомендации, категорически воспротивился. «Пусть рисует себе подобных уличных бродяг, — заявил он. — Черни не место в нашей академии!»
Дворец Мадама, где жил художник, состоял из двух частей. Одна принадлежала кардиналу, а другая его старшему брату Гвидобальдо дель Монте, занимавшемуся естественными науками. И последний заказал художнику плафон для центральной залы. Так появилась его первая фреска. Единственная, написанная маслом, она представляет собой сложную композицию, олицетворяющую три стихии — землю, воду и воздух.
В новых картинах, таких как «Святая Екатерина Александрийская», «Давид и Голиаф» и даже натюрморт «Корзина с фруктами», по мнению биографов меняется манера письма художника. Сгущаются тёмные тона, «во взгляде художника на мир начинает сквозить грусть».
Меняется коренным образом и отношение к жизни. Наступает пора творческой зрелости. Становится тверже чувство самоуважения. А потому когда генуэзский банкир Оттавио Коста, потрясённый полотнами Джорджоне, загорелся желанием иметь «Юдифь» в своей коллекции и предложил написать копию Караваджо, тот отказался. Зато появились на свет «Юдифь и Олоферн», в которой нашла отражение занимавшая его тема насилия и убийства
Она повторилась в «Принесении в жертву Исаака», где ангел удерживает руку Авраама с ножом, занесённым над сыном.
В иной, «мирной» манере написаны «Святые Марфа и Магдалина» , портреты ряда влиятельных людей Рима. Но это ничуть не говорит о миролюбивом нраве художника.
Полиция давно присматривалась к экстравагантному ломбардцу, в ее архивах продолжали множиться протоколы о его задержании за противоправные поступки, к которым порой приводил брошенный на него косой взгляд.
Спасало заступничество кардинала. Но, в конце концов, это прелату надоело. И после очередного неприятного инцидента Микель Анджело покинул его дом, оставив на память в мастерской свой портрет.
Его новым местом жительства стал дворец Навичелла, принадлежащий Чириако Маттеи, известному банкиру и коллекционеру, где для художника была оборудована просторная мастерская на первом этаже. Здесь Караваджо с помощниками прожил два плодотворных года, полных свободы и творческого подъёма, о которых вспоминал как о самых счастливых в своей жизни,.
Впрочем размеренная и обеспеченная жизнь стала его тяготить. Душе не хватало простора, шума, яркой толпы, площадей и улиц.
В ту пору его привлекла бойкая девица Маддалена Антоньетти по прозвищу Лена, которая вместе с матерью и старшей сестрой слыли известными куртизанками. Караваджо был так влюблен, что даже предлагал ей руку и сердце. Но она не собиралась менять образа жизни.
Отвергнутый, он снова почувствовал нетерпимую боль одиночества, пришло сознание того, что навечно породнён лишь с живописью, которая не терпит измен.
В то время им была написана последняя картина, созданная для Чириако Маттеи. «Взятие Христа под стражу в Гефсиманском саду». Полотно, изображающее драматическую сцену, словно стало прологом трагических событий для автора.
После того, как старый кардинал, брат Чириако Маттеи, живший с ним в одном дворце впал в кому, пребывание там художника стало неуместным, и ему со своей командой пришлось искать новое пристанище.
Удалось обосноваться в флигеле дома вдовы Пруденции Бруни в переулке Сан-Бьяджо. Но дурная слава не хотела его покидать. Вскоре Караваджо оказался в центре скандала в церкви Джезу. Был заключен под домашний арест, который оказался для него плодотворным.
Между чтением и беседами с друзьями он закончил заказанное кардиналом Барберини полотно «Принесение в жертву Исаака», Влиятельный заказчик остался доволен работой и способствовал снятию санкций.
Но вскоре произошло криминальное столкновение на улице. Художнику пришлось срочно бежать. С рекомендательным письмом к супруге правителя Генуи князю Джованни Андреа Дориа он оказался в шумном портовом городе. Но пробыл там недолго. Отблагодарив хозяев за радушие авторской копией «Ессе Homo», через месяц вернулся в Рим.
Там увидел, что его жилище сдано другому, а в результате поданного на него иска за шестимесячную задолженность по аренде и самовольный разбор потолка в одной из комнат первого этажа, по решению суда, имущество было описано и конфисковано.
Снова пришлось искать крышу над головой. Его приютил удачливый адвокат Андреа Руффетти, занимавший особняк рядом с площадью Колонна на Корсо. Там для кардинала Боргезе, которому удалось уладить его дела, он создал «Пишущего святого Иеронима» и получил заказ на портрет папы Павла V, который получился столь откровенно неприглядным, что не понравился понтифику и был упрятан.
Неудачу потерпела и картина для собора Святого Петра которой кучка кардиналов из объединения папских конюших вынесли свой вердикт: «non expedit» —«не пройдёт».
Мастер тяжело переживал неудачу. Рухнули планы на будущее, представлявшееся радужным и обнадёживающим.
В удрученном состоянии он снова попал в неприятную историю. Во время игры в мяч на Кампо Марцио произошло трагическое событие. Жаркий спор из-за не засчитанного меча перерос в драку, в результате которой его давний противник Томаассони был смертельно ранен, а Караваджо сильно повредил голову.
Не дожидаясь развития событий, он ранним утром покинул Рим и к концу дня оказался родовом имении Колоннов — Пальяно. Через месяц узнал, что несмотря на все шаги, предпринятые друзьями, мстительный папа Павел V не оставил никакой надежды на помилование, и римский суд оставил в силе заочно вынесенный художнику смертный приговор за совершённое убийство.
Прячась в имении, в течение четырех месяцев написал несколько работ. В том числе картину «Давид с головой Голиафа», где придал отрубленной голове черты собственного лица, измученного страданиями, с отсутствующим взглядом полузакрытых веками глаз.
А тем временем в этих краях появились незнакомцы, интересовавшими постояльцами замка у местного трактирщика, и Микеланжело спешно покинул убежище.
По рекомендации управляющего сбрил усы и бороду, облачился в монашескую сутану и в сопровождении верного Чекко сел в закрытую карету с родовыми вензелями Колонна, которая без приключений довезла их до Неаполитанского королевства.
При содействии дона Марцио Колонна, занимавшего пост главы городского управления Неаполя, художник был введён в круг состоятельных меценатов.
Сразу же стали поступать заказы, над которыми он трудился с поразительной отдачей сил. Работал очень быстро, словно чувствуя, что отпущенный ему жизненный отрезок с каждым днём неумолимо сужается словно шагреневая кожа.
Несмотря на шумный успех, художника не покидала мысль о возвращении в Рим. Единственным способом он считал достижения такой степени мастерства, которое помогло бы добиться через высокопоставленных заказчиков отмены смертного приговора, а потому прилагал все силы для совершенствования.
Но даже папскому племяннику не удавалось уломать дядю, который слышать ничего не хотел о помиловании. Видать, Караваджо крепко насолил его святейшеству злополучным портретом.
И тогда было принято решение ехать на Мальту, где тогдашний правитель острова, Великий Магистр Ордена мальтийских рыцарей француз Алоф де Виньякур якобы имел определённое влияние на папу, вынужденного считаться с братством иоаннитов, крупнейшим финансовым магнатом, активно работавшим в банковской сфере.
И вот, 12 июля 1607 года, после недельного плавания, Караваджо высадился на мальтийский берег, где неожиданно встретился с товарищем детства Фабрицио Сфорца-Колонна, который командовал мальтийским галерным флотом.
Сразу же получил заказ на картину предназначенную для итальянской часовни в соборе Иоанна Крестителя, и приступил к работе над «Святым Иеронимом», где лицу Иеронима он придал черты магистра Виньякура, который узнал себя и загорелся идеей заказать художнику свой портрет.
Молодые рыцари по достоинству оценили эту работу и приняли художника в свою компанию, познакомили с жизнью и бытом города-крепости с красочным восточным базаром, толпами праздношатающихся людей, с проститутками всех мастей и портовыми кабаками, где тайно велись азартные игры в карты и кости, запрещённые законом.
Но было и нечто другое в его жизни – работа. Он написал прекрасный портрет старого рыцаря Антонио Мартелли, ближайшего соратника магистра Виньякура и самого магистра, приведя последнего в такой восторг, что он одарил художника массивной золотой цепью, выделил небольшой дом с садом для жилья и работы. А так же подарил двух рослых рабов, которые вскоре оказались на воле. Кроме того Караваджо был удостоен звания кавалера Мальтийского ордена с оговоркой «за заслуги» и правом носить меч.
Коронным произведением Караваджо, созданным на Мальте за короткое время, бесспорно, является «Усекновение главы Иоанна Крестителя». Оно написано по заказу того же магистра Виньякура, чей герб помещён на раме картины. В ней творец и его любимый герой сравнялись ролями. Обоих ждала печальная участь.
После завершения работы над огромным полотном Караваджо почувствовал страшную усталость и пустоту. Он вспомнил слова произнесённые на латыни во время его посвящения в рыцари: «militem obedientiae» («рыцарь повиновения»), то есть заложник Мальтийского ордена, которому отрезаны пути на материк.
А ведь он рассматривал остров трамплином для возвращения в Рим. Страдая, проводил время в порту, глядя как отплывающие фрегаты и галеры увозят его мечту.
В конце августа, когда жара достигла своего пика и атмосфера накалилась в прямом и переносном смысле, ибо ряд рыцарей после одержанного художником громкого успеха стали плести против везунчика сети заговора, нервы не выдержали, и произошло несколько стычек.
Одна из-за того, что его оскорбили, обвинив в нарушении рыцарских правил (имелась в виду вольная для чернокожих). Оказавшийся невольным свидетелем этого происшествия, член суда чести Джованни Роэро попытался урезонить горлопанов. А когда слова не возымели действия, вылил на них из окна своего дома ведро помоев. Возмущённые таким неслыханным оскорблением рыцари ворвались во внутрь и изрядно поколотили хозяина. Кто-то пырнул его ножом.
Всё это имело для Караваджо определенный резонанс. Под конвоем он был препровождён в форт Святого Ангела, во дворе которого в скальном грунте была высечена «гува» — конусообразная пещера четырёхметровой глубины, открытая солнцу и дождям, куда помещали нарушителей рыцарского устава. И никому не удавалось выбраться из узкого каменного мешка. А вот художник смог. Через 10 дней надзиратели обнаружили, что «гува» пуста. Каким образом узнику удалось выбраться оттуда так и осталось загадкой.
В тот же день состоялось собрание рыцарей. После разбора всех обстоятельств нарушения устава Караваджо был с позором изгнан из членов Мальтийского ордена.
В начале октября 1608 года беглец оказался в Сиракузе, где у его друг Марио успел обзавестись собственным домом с мастерской. Появление на Сицилии прославленного мастера после отчаянного бегства с Мальты придало его личности ореол романтичности.
Впрочем, там он не задержался. Заработав нужную сумму денег, вновь отправился в путь. Теперь дорога лежала на север, в Месину, где вместе с преданным другом оказался начале января 1609 года.
В этом портовом городе, занимавшем независимое положение в составе Королевства обеих Сицилий, Караваджо не покидала тревога и предчувствие близкого финала. А потому он гулял без перерыва, транжиря деньги в компании местной золотой молодёжи.
Когда после загула наступило горькое похмелье, как не раз случалось и прежде, надо было выходить из состояния подавленности и хандры, помогла работа. Он написал «Поклонение пастухов» и четыре картины на тему Страстей Господних.
Когда узнал, что в Палермо назначен новый архиепископ Дориа, младший брат правителя Генуи, которого мастер хорошо знал, то отправился туда. А потом с рекомендательным письмом к настоятелю францисканского монастыря фра Джузеппе оказалсяв обители. Старый монах, осведомлённый о проблемах художника, заверил, что на его территории изгнанник может чувствовать себя в безопасности. Правда, поставил условие: без надобности не выходить в город, соблюдать осторожность.
Но Караваджо не слушался. И однажды, вечером на выходе из трактира Черрильо, подвергся нападению троих неизвестных. Был зверски избит. С трудом оправившись от травм, вынужден был принять приглашение Луиджи Карафы, переехать к нему во дворец Челламаре, где оказался (в какой раз!) в золочёной клетке, которую не мог покидать.
Несмотря на расположение к художнику, совершённое в Риме убийство и мальтийская история застали врасплох клан Колонна-Карафа, равно как и других покровителей гения. Все они оказались между двух огней — папским двором и Мальтийским орденом, и перед ними встала дилемма: вступить в конфликт с могущественными силами или смириться, принеся Караваджо в жертву.
А тот, словно предчувствуя беду, не находил себе места в анфиладах залов мрачного дворца, где за каждой дверью ему мерещилась засада. Много работал. В энный раз написал «Давида и Голиафа», «Саломею с головой Иоанна Крестителя», «Отречение святого Петра», «Мученичество святой Урсулы».
Тем временем в Риме кардиналами Боргезе и Гонзага удалось добиться от папы согласия на отмену смертного приговора. За своё содействие оба рассчитывали на вознаграждение в виде картин художника.
Когда известие достигло Неаполя, мастер стал лихорадочно собираться в дорогу. С помощью выделенных ему слуг тщательно упаковал несколько работ в качестве платы за свободу. Но подумал, что надо поостеречься. Прежде чем ехать прямиком в Рим, решил дождаться официального документа о помиловании на нейтральной территории, не подвластной папской юрисдикции.
И с того момента, как отправился в путь, о его судьбе ничего достоверно не известно. Все, что происходило после отчаливания нанятой им фелюги, окутано тайной.
Сохранилась переписка папского нунция Джентиле с кардиналом Боргезе, из которой явствует, что в пути Караваджо был высажен на берег в крепости Пало, якобы для проверки документов, потому что стражники не знали о его помиловании.
Он сумел откупиться за крупную сумму. Когда же освободился, то увидел, что фелюга, не дождавшись его, уплыла.
В полном отчаянии художник устремился пешком в Порто-Эрколе, где его настигла смерть, о чем рассказал биограф Беллори в своём «Жизнеописании», увидевшем свет спустя более полувека после тех событий. Он настаивает на том, что художник умер в в 1610 году в возрасте 39 лет в Порто-Эрколе, на побережье Тосканы, принадлежавшей тогда Испании. Однако документально это подтвержено не было. И о причинах смерти Караваджо ходило много слухов.
А недавно этим вопросом заинтересовался историк Сильвано Ричитти, создавший команду с целью найти останки Караваджо. В нее вошел Джоржо Группионе.
Прологом же тому послужил рассказ одной из жительниц Порто-Эрколе о том, что в середине ХХ века при прокладке дороги было найдено множество костей, которые были захоронены в общей могиле в период 1590-1627 годов около небольшой, ныне не существующей цервушки св Себастьяна. Их перенесли в местную церковь св. Эльма и сложили в склепе.
Сравнительно недавно ученые задались вопросом: нет ли там останков художника. Проведя сложнейшую работу по индификации, они по особым критериям выделили два образца. С помощью радиоуглеродного метода определили именно тот, который принадлежал мужчине возраста около 40 лет, умершего в то время.
Огромное содержание свинца показало отравление тяжелыми металлами, которые попали в организм за 18 лет работы, когда были написаны сотни картин красками, содержащими свинец. И именно отсюда бессонница, расстройство нервной системы, агрессивность, головокружения, припадки…
Когда с трудом удалось выделить элементы ДНК, то была проведена судебно-медицинская антропологическая и генетическая идентификация образцов с теми что были взяты у людей по фамилии Миризи в области Милана и Бергамо.
И сравнение показало совпадение 5 фрагментов ДНК из 17 потом, а также 11 маркеров с теми, что имели образцы, взятые у предполагаемых потомков.
С этим не согласен неапольский историк Винченцо Пачелли, которому удалось познакомиться с рядом документов из секретных архивов Ватикана и Рима. Он выдвигает версию, согласно которой в городе Пало на Караывджо напали мальтийские рыцари с одобрения римской курии. Они убили мастера, а тело скинули в море. Потому-то и отсутствуют какие-либо документы о смерти и захоронении. И трудно однозначно ответить на вопрос как же все было.
Тем не менее, 18 июля 2002 года на месте предполагаемой гибели, на пляже Фенилья, рядом с сосновым бором, был торжественно открыт памятник из белого каррарского мрамора, на котором высечено лицо, искажённое гримасой ужаса, со ртом, раскрытым в предсмертном крике о помощи.
Репродукции взяты из Список картин Караваджо — Википедия
Использованный материал
«La collezione dei bronzi del Museo Civico Medievale di Bologna.» + OMAGGI
| CARAVAGGIO — MICHELANGELO MERISI DETTO CARAVAGGIO TRA ARTE E SCIENZA, Pacelli, Forgione |
| Кононенко Р. «Караваджо» |
Спасибо