Бабушка рядышком с дедушкой…

Это изображение имеет пустой атрибут alt; его имя файла - IMG_1837-1024x640.jpg

Её  звали по паспорту Рыся Файбышевна, а в быту Розалия Павловна  или баба Роза как окрестили ее правнуки. Для меня же она была просто бабушкой. И чем м становлюсь старше, тем чаще ее вспоминаю  и не перестаю удивляться, сколько в ней было природной мудрости. И как она, имея четырехклассное образование, знала наизусть стихи Веры Инбер. И с детских лет со мной идут по жизни «Сороконожки», «Сеттер Джек» и «О мальчике с веснушками» по имени Боб, а также о молодых Шульженко и Утесове,  о ничего не говорящих мне куплетисте Зингертале и актрисе Блюменталь-Тамариной. Лишь недавно я нашла в интернете статьи об этих, интересовавших меня людях, и даже написала об одном из них. (См. Это было в Одессе…..)

Некоторые шутки-прибаутки остались в памяти. Например, такая

Сидів Василь на приточке
Тримав кота за ниточку
Котик зубки растилив
Тай Васильку укусив
Кица, кица, кіціня,
Нее замай Василя
Бо вин малий хлопчик
Взліз на стопчик
У дудочку грае,
Всіх забавляе.

Она всегда казалась старой, хотя в момент моего  рождения ей было всего 46 лет.

Это изображение имеет пустой атрибут alt; его имя файла - IMG_1838-1024x732.jpg
Фотография 1949 года

Наверно, сказалась нелегкая жизнь после того, как эвакуация занесла ее из Харькова в Ташкент, где их приютили родственники со стороны деда и она тяжело работала на хлопзаводе, где была награждена медалью «За ударный труд».

Бабушка родилась в украинском селе Макаровка, в многодетной семье, где, по ее словам, было «семеро душ детей»: 6 девочек и один мальчик. Все они, за исключением бабуши, погибли на фронте, в огне Холокоста.

Ее отец, то есть мой прадед, был художником-самоучкой и, благодаря своему ремеслу, мог прокормить семью.

Бабушка рассказывала, как периодически по воскресеньям он отправлялся на базар и возвращался с телегой полной продуктов и других товаров, приобретенных за рубль.

После революции семья перебралась в Днепропетровск, где он работал оформителем в театре Оперы и Балета. 

Она рано вышла замуж и полностью отдала себя семье.  Дед же, в отличии от нее с годами не менялся. На фотографии со мной, двухлетний он точно такой же, как и с моей дочкой Аленкой.

В детстве я его не помню, ибо  в ту пору он с нами не жил. А жил в небольшом городке Ангрене, где работал учителем пения в местной школе, куда мы  ездили к нему с бабушкой. От тех поездок остался в памяти детский сад, где работала заведующей Евдокия Евсеевна, у которой дед снимал комнату (для меня, домашнего ребенка, росшего под неусыпным оком бабушки, там было все очень интересно), да толстый хозяйский кот, укравший из приоткрытой духовки, остывавшие в ней на противне сырники. Как хохол в известном анекдоте, что не съел, то надкусил.

Звали его кто Анатолием Михайловичем, кто Тимофеем Михайловичем. В паспорте же черным по белому было написано Товий Абрам-Менделевич. Двойное отчество он получил в наследство от отца, которого назвали так то ли потому, что рождавшиеся до него дети не выживали, то ли он  сам появился на свет очень хилым, а таким образом  решили обмануть нечистую силу и отвести беду от младенца.

Так вот, мой прадед, тот самый Абрам-Менделевич, был человеком отнюдь не бедным. Имел в Екатеринославе доходный дом и два магазина. А потому дал своим детям, дочери и четырем сыновьям, образование.  В частности, Товий, обладавший неплохими музыкальными способностями, закончил музыкальное училище по классу скрипки.

Я помню, как он рассказывал о том, что на занятия по специальности его нередко сопровождала породистая овчарка. Он скользил на коньках, а она следовала за ним,  ухватив  зубами ручку футляра со инструментом. Во время урока умная собака оставалась на улице у входа, где стояло чучело большого медведя, и ждала около него своего хозяина.

Однажды он рассказывал о том, как их, учащихся, заставили целый день торчать на морозе, встречая Николая II.   Так как в состав духового оркестра, который должен был приветствовать государя, скрипка не входила,  деду достался небольшой барабан.

Зимой на Урале морозы не шуточные и долго на улице не простоишь. Поэтому местные купцы организовали «подмогу». Подкрепляли ожидавших высочайшего эскорта горячим чаем да калачами.

На вопрос, что заставило дедова отца свернуть дела в Екатеринославе и уехать в Галитчину, сегодня, естественно, никто не ответит. Только через некоторое время он, обманутый местными евреями, полностью разорился и вернулся домой. А вскоре грянула революция, которая у Варшавских ничего не отняла, ибо отнимать было нечего, но разбросала семью по свету.

Сестра оказалась в Харбине, один из братьев – в Палестине. Об остальных дед ничего не рассказывал. Да и  с теми, о ком шла речь выше, отношений не поддерживал. Когда вскоре после войны пришло  письмо из Израиля, его моментально уничтожили, чтобы, упаси Господи, об этом никто не узнал.

Сам же он до  1922-го года оставался  в родном городе, который то и дело переходил из рук в руки. То его,  разбудив среди ночи, тащили  для игры в дом, занятый батькой Махно, то музыки требовали красные, выдавшие деду удостоверение с печатью ЧК, позволявшее беспрепятственно передвигаться по городу в темное время суток….

За это время он  успел жениться, а когда кончилась революционная заварушка, уехал в Харьков, где и родился мой отец. Дед играл в оркестре, который постоянно гастролировал. Жена с сыном его нередко сопровождали. Особенно в летнее время, если гастроли происходили на юге, у Черного моря.

Все это известно мне по  их рассказам. Что же касается личных впечатлений, то бабушка осталась в памяти  маленькой, сгорбленной, с искривленными артритом пальцами.

Шаркая по полу стоптанными тапочками, она целый день, занималась домашними делами: стряпала, убирала, стирала…

Как понимаю сейчас, ей было тоскливо в четырех стенах, где целый день не с кем было перекинуться парой слов. Разве только с дедом, с которым они почему-то находились в постоянной конфронтации. Когда же вечеров все собирались, то, что греха таить, все равно не уделяли ей никакого внимания. Потому бабушка очень любила когда приходили гости. Это было для нее разнообразием в монотонной жизни. 

Полученная  информация, надолго занимала ее ум, давая пищу размышлениям. Тот день, что ей удавалось перекинуться с кем-то из пришедших парой слов, особенно с папиными пациентами – старыми евреями, знавшими  идиш, и вовсе становился праздником. 

Она всегда радушно принимала наших с сестрой подружек. Кормила их, поила, а потом потчевала  рассказами. Вежливым девочкам ничего не оставалось, как внимательно слушать о том, как возила моего отца мальчишкой в Ялту и Евпаторию, о каких-то эпизодах их харьковской жизни. Например, таких.

Соседка кормит ребенка, который никак не хочет есть. Он соглашается проглотить несколько ложек только в том случае, если ему будет разрешено крутить ручку швейной машинки. Бабка, заталкивая ему в рот очередную порцию каши, произносит: «Семеню, Семеню! Ты сглотнил? Чи ни? Сглотнил? Так хай тебе Бог поможет».

В многоквартирном перенаселенном доме «удобства» размещались во дворе, а потому порой можно было слышать следующее:

-Сара, Сара, брось мне бумажку.
-Зачем?
-Я пойду туда. (Слова сопровождаются жестом руки в определенном направлении).

У их соседей был большой белый попугай какаду с желтым хохолком, который умел говорить, подражая голосам своих хозяев. Особенно он любил звать прислугу:
-Дуня, Дуня!
Когда та откликалась, думая что это хозяйка, попугай торжествующе произносил:
-Дура!

Эти шутки закончились весьма печально. Однажды, не выдержав, домработница отравила его дустом.

Мы жили на улице Каблукова, в доме №13. Напротив Алайского базара. (См Улица моего детства) Две комнаты, выходящие в общий коридор, служащий по совместительству кухней. Никаких «удобств» кроме водопроводной раковины, на первых порах показавшейся роскошью, ибо до того воду таскали в ведрах с угла, где стояла единственная на всю улицу колонка.

Наша квартира, имевшая небольшую террасу и дополнительный «парадный вход», среди прочих, имевшихся во дворе, считалась элитной. Еще бы! У нас было крылечко, на которое по утрам бабушка высаживала сестренку, да небольшое помещение, образовавшееся между входной дверью и еще одной, поставленной в целях безопасности, почему-то называвшееся тамбуром.

В нем бабушка устроила своеобразную кладовку для хранения каких-то припасов. Помню, что на полке неизменно красовалась большущая банка исключительно вкусной маринованной селедки, которую я потихонечку таскала без спроса.

По утрам, когда родители уходили на работу, бабушка оставалась одна на хозяйство. Она боялась двух вещей: мышей и пьяных. Что касается мышей, то их у нас не водилось. Лишь раз в корзинке каким-то образом оказался крохотный мышонок, вызвавший такой крик, что сам страшно перепугался и, едва оправившись от шока, бросился наутек. А вот людей в нетрезвом состоянии, из-за наличия на углу улицы пивнушки, гордо носящей название бара, в районе было предостаточно.

Однажды входная дверь почему-то оказалась не запертой. Один из сильно поддавших, что проходил мимо, решил полюбопытствовать: «Что там такого интересного?» Он вошел в коридор и сказал бабушке: «Тебе здесь хорошо, тепло. А мне там (неловким движением развернул руку в сторону улицы) холодно. Теперь я буду здесь, а ты отправляйся туда».

Она чуть не упала в обморок. Хорошо, что-то в это время зашли соседи, выставившие непрошеного гостя и отпоившие ее валерьянкой.

Так как жить вшестером в тех условиях было вовсе некомфортно, родители влезли в долгосрочную авантюру: стали строить дом. И несколько лет все финансы, все планы были подчинены одному – постройке жилища, в котором всем бы хватило места.

Будучи врачами, они мало что понимали этом вопросе, а потому строили тяжело, совершая кучу всевозможных ошибок. Трудно было с дефицитными стройматериалами, и не всегда добросовестными рабочими. Только теперь я представляю себе, сколько ушло на это денег, здоровья и нервов! Наконец, дом был готов, и мы перебрались во Второй Пушкинский переулок, в район Ново-Московской. (см. Отчий дом)

Когда мама с папой потихоньку пришли в себя, появилась возможность летом уезжать из жаркого и пыльного города. Первая наша вылазка состоялась в 1961 году в Гагры, где я увидела Черное море. После этого ездили в Хумсан, на Иссык-Куль. За год до окончания школы вдвоем с отцом совершила чудесное путешествие на теплоходе по Волге от Москвы до Астрахани…

Мы уезжали, а бабушка с дедом оставались дома. Дед возился в саду: окапывал деревья, подрезал кусты, поливал цветы и совершал ежедневный рейд по окрестным лавкам в поисках съестного. Бабушка же возилась на кухне. Что она готовила в наше отсутствие – не знаю. Только в день нашего приезда на столе неизменно красовались ее фирменные блюда: сотэ, зеленая баклажанная икра, перцы, фаршированные морковью…

Дед не готовил. Он был « агентом по снабжению», который, обходя окрестные продуктовые точки, включая «Гастроном», где завел  знакомство с кассиршей, которая в дефицитное время «устраивала» ему батон докторской колбасы, приносил домой хлеб насущный.

Лишь в случае подготовки какого-либо торжества использовался на подсобных  работах (Например, тончайшими ломтиками нарезал яблоки для штруделя)  На кухне в будничные дни хозяйничала бабушка, а в праздничные – мама.   И только раз в год, на бабушкин день рождения, брал бразды правления в свои руки и жарил фирменный шашлык. Делал он и замечательные наливки из вишни и винограда, помещая ягоды в огромные бутыли и пересыпая их сахаром.

Любил ухаживать за небольшим садиком во дворе нашего дома: подрезал деревья, подвязывал виноградные лозы, пропалывал цветник. И очень возмущался поведением черепахи, которая норовила сжевать анютины глазки. .Застав Тортилу на месте преступления, вытаскивал цветы у нее изо рта.

А еще он работал. Вел кружок самодеятельности при Хлебзаводе. У него там был и хор, и солисты. Это были люди разных профессий, которые реализовывали себя в творчестве в свободное время.

Среди них был даже один художник, подаривший деду замечательный портрет, написанный карандашом.  Некоторые из них приходили к нам домой. Помню одного из них – Юру Гунькина. Красивого, высокого, постоянно менявшего девушек. Наверно, поэтому его жизнь закончилась плачевно – после удара ножом  где-то в подворотне.

Иногда мы с бабушкой ходили на концерты, которые проходили на эстрадных подмостках ташкентских парков. Чаще всего в парке Тельмана. Пели хорошо, душевно. На разных языках: русском, украинском, узбекском и даже на иврите «Хаву Нагилу»

Для того, чтобы «не отставать от жизни» дед выписывал такие журналы как «Советская эстрада», «Советский экран»,  где на последней странице публиковались слова и ноты  песен их «свеженьких» фильмов, «Музыкальная жизнь»…

Я с удовольствием читала эти журналы, и однажды информация оного из них помогла команде нашей школы победить в телевизионном конкурсе, посвященном творчеству Лермонтова. 

Помню такой эпизод из своей жизни, связанной с дедом. Когда моей сестренке исполнился год, я упросила его пойти купить ей подарок. Мы отправились в универмаг, и он покупал в отделе игрушек все, что видели мои глаза. А мои глаза увидели и корову из папье-маше на колесиках, которая при дерганье за расположенный на шее колокольчик, издавала протяжное «Му…у..у..»,  и железную черепаху, что двигалась с помощью механического привода, прикрепленного к тросу,  и много всего другого. Так как Ляля была мала и мало что понимала в этих подарках, ими забавлялась я.

Или вот такой.  Когда меня во принимали в пионеры одну из всего класса, как отличницу,  на Красной площади в день рождения Ленина, дед, доведя меня до райкома, где собирали ребят со школ всего района, потом бежал по тротуару параллельно нашей « колонне» до места проведения мероприятия, а после его окончания, найдя в толпе, уже не отпускал от себя, держа за руку до самого дома.

Бабушка ушла из жизни в 1983 году, а дед спустя шесть лет, за год до нашей репатриации.

Вот, пожалуй. и все. Могу лишь повторить, что, становясь старше, все чаше и чаще вспоминаю их. Особенно бабушку.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Бабушка рядышком с дедушкой…: 2 комментария

Добавить комментарий для Аноним Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: