Однажды мне довелось побывать в тель-авивском Музее Искусств с Инной Чернявской, которая открыла мне интереснейшего художника Мауриция Готелиба. Здесь представлено несколько работ этого мастера. В том числе автопортрет.
Из всех работ выделяется солидное полотно «Евреи молятся в синагоге в Судный день».
Многофигурная композиция в классическом стиле невольно вызвала ассоциации с работами великого голландца. И, словно читая мои мысли, Инна произнесла: «Этого человека из-за композиции и манеры письма не случайно называли «еврейским Рембрандтом».
Картина настолько понравилось, что захотелось узнать, как о ней, так и об ее авторе побольше. Потянулась ниточка, распутавшая целый клубок. И вот что выяснилось.
Сменив пятерых владельцев, это полотно попало в Израиль в 1955 году в качестве подарка американского гражданина Сидни Лемона.
Автор же картины, в отличие от знаменитого голландца, достигшего преклонного возраста, ушел из жизни в 23 года. Но за этот, исключительно короткий срок, отпущенный Свыше, «польский реалист еврейского происхождения романтического периода», как называют его искусствоведы, оставил около 300 работ. И голова идет кругом, когда представляешь, каковым было бы наследие этого человека, проживи он дольше.
Как известно, творчество любого мастера теснейшим образом связано с его жизнью. В истории с Готтлибом эта связь прослеживается особенно отчетливо, и чтобы понять его произведения, необходимо познакомиться с биографией художника, который родился 21 февраля 1856 года в Дрогобыче, принадлежавшем в ту пору Галиции, входившей в состав Австрии, а ныне является частью Западной Украины.
В семье Айзека Готтлиба и Фанни Тигерман, что, несмотря на светский образ жизни, придерживавалась еврейских традиций, всем детям (а их было 11 — пять мальчиков и шесть девочек), дали достойное образование.
В состоятельной семье, где отец, занимался исключительно прибыльным делом — нефтедобычей, отраслью, в то время только становившейся на ноги, это было самим собой разумеющимся.
Что касается непосредственно Мауриция, то он сначала учился в местной школе. Затем, в 1869 году, после бар-мицвы, поступил в немецкую гимназию в Лемберге (нынешний Львов). В этом месте судьба свела его с художником-любителем Михалом Голдевским, который сразу же оценил выдающиеся способности подростка и всячески способствовал их развитию.
В гимназической же повседневности дела обстояли не столь благополучно. Неприкрытый антисемитизм, как со стороны соучеников, так и учителей, вынудил подростка покинуть некомфортное место, а потому диплом об окончании школы он получил в уездном городке Стрый, где наряду с поляками и украинцами жило немало евреев, а потому и обстановка сложилась совсем иная.
Затем, в 1871 году, отец отправил сына в венскую Академию изобразительных искусств, считая, что именно там можно получить достойное профессиональное образование.
Однако это престижное учебное заведение пришлось Готтлибу не по душе. Неудовлетворенность уроками, что он брал сначала у Карла Мейера, а затем у Карла фон Блааса, заставили молодого человека, преодолев стеснение, написать письмо своему кумиру — польскому художнику Яну Матейко.
Эмоциональное послание произвело на мэтра столь сильное впечатление, что корреспондент незамедлительно получил ответ с приглашением приехать. Несмотря на возражение родителей, он бросил учебу посреди второго семестра и отправился в Краков.
Как напишут в будущем искусствоведы, Мауриций стал любимым учеником Матейко. Работая в его мастерской, он, желал всей душой ассимилироваться. Написал несколько картин на тему польской истории, а себя — в костюме польского вельможи.
Но, увы, для окружающих он по-прежнему оставался евреем, которого многие из студентов отделения гуманитарных наук открыто ненавидели.
Им претил его талант, вызывало раздражение независимое поведение. Не выдержав прессинга, начинающий художник покинул и это учебное заведение, не проучившись в нем и года, несмотря на уговоры близкого друга Яцека Мальчевского (в будущем знаменитого польского художника).
В 1875 году Готтлиб оказался в небольшом норвежском городке Мольде. Задержавшись там недолго, отправился в Вену, где взял курс исторической живописи у Карла Вурцингера.
Но какая-то невидимая сила не давала ему осесть, звала к перемене мест. Какое-то время он метался между Краковом и Драгобычем. А потом, заручившись рекомендательным письмом Яна Матейко, отправился в Мюнхен к Карлу фон Пилоти, преподававшему в Академии художеств. Учился у него и Александра Вагнера.
К мюнхенскому периоду (1876 г) относятся его автопортрет, который автор назвал «Агасфером», отождествляя себя с легендарным Вечным Жидом, скитающимя по миру.
А также картина на тему из польской истории «Введение в должность Альберта Бранденбургского Сигизмундом I» и полотно «Шейлок и Джессика» (1876 г.), за которую получил золотую медаль Мюнхенской Академии художеств.
На последней изображена сцена из шекспировской трагедии «Венецианский купец», где героине автор придал лицо любимой девушки. Той самой, что сыграла роковую роль в его жизни. Какую? Об этом будет рассказано ниже.
В том же году Мауриций вновь оказался в Вене, в мастерской Генриха фон Андгели. Там он работал над полотнами с библейскими сюжетами и иллюстрациями к философской драме Лессинга «Натан Мудрый» для мюнхенского издательства «Bruckmann».
А потом – снова в путь. Осень 1878 года застала его в Риме, где жил и работал Хенрик Гектор Семирадский, польский художник, прославившийся изображением сюжетов римской и греческой истории, библейских сцен из Нового Завета.
Там произошла неожиданная встреча с Матейко, который убедил любимца вернуться в Краков, мотивируя тем, что художник должен творить на родине. Уговорил создать серию монументальных исторических полотен, изображающих польских евреев. И тот внял словам учителя.
После тщательного изучения «Истории евреев» Генриха Греца, ставшей его настольной книгой, еврейство начало «вылезать» даже в евангельских темах. Так в картинах «Христос, проповедующий в Капернауме» и «Иисус перед судьями», Спаситель предстает перед зрителем в образе типичного еврея с наброшенным на плечи талесом.
К тому периоду относятся такие вещи как «Суд Соломона», «Иосиф и жена Потифара», «Моисей и Фараон», «Юдифь и Олоферн», «Саломея и Иоанн Креститель»…
А еще множество портретов
Самой же значимой стала, написанная за год до смерти, монументальная работа, с которой мы и начали свой рассказ.
В интерьер синагоги Драгобыча (об идентификации этого места, велись долгие споры до тех пор, пока искусствовед Нехама Гуральник не поставила все точки над i), он поместил родных и знакомых.
Из входящих в композицию 20-ти фигур — большинство людей близких художнику. В частности, отец, изображенный дважды – как в реальном, так и преклонном возрасте.
Не забыл и себя, изобразив трижды, в разные периоды жизни. В левом нижнем углу – маленький мальчик, которого мало занимает происходящее, в правом – подросток, внимательно вглядывающийся в строки лежащей на пюпитре Торы, а в центре – молодой человек облаченный в полосатый халат. На его груди — медальон с Маген-Давидом и инициалами автора.
Исключительно значима и фигура пожилого еврея со штраймалом на голове, потому что на мантии свитка Торы, что он держит в руках, четко видны слова; «Это дар в поминовение души покойного М. Г., да будет благословенна его память». И дата – 1878 год. Так художник, предчувствуя скорую смерть, прощался с этим миром.
Когда 17 июля 1879 года произошло трагическое событие, отец, потрясенный потерей, попросил замазать надпись. Но впоследствии Натан Самуэли восстановил оригинал, с горечью констатировав, что его друг писал полотно «не с краской, но с кровью его сердца», что в его голове, несомненно, сидели мысли о близкой кончине. И на то были причины. Одна из них –любовь, закончившаяся предательством.
Вернемся к полотну, и рассмотрим женские образы. Вернее, один из них — девушку на галерее, изображенную дважды: по левую сторону от столба и рядом с матерью. Это Лаура Розенфельд. Та, в которую он был безмерно влюблен и запечатлел до этого несколько раз.
В вышеупомянутой картине «Шейлок и Джессика», а также в «Ариэле Акосте», где, как интересно заметил в своем очерке Анатолий Краснописцев, «непреднамеренно, но спроецировал героев картины и, соответственно, драмы на себя и Лауру. Ведь по сюжету пьесы богатый отец Юдифи отдает ее замуж за другого. Юдифь в отчаянии кончает жизнь самоубийством, а вслед за ней погибает и сам Акоста, не перенеся смерти возлюбленной». А еще была «Юдифь» и ряд портретов, один из которых хранится в тель-авивском Музее Искусств.
Он был написан в Вене, имевшей для художника особое значение, потому что именно там он встретил ту единственную, в которую после случайного знакомства влюбился без памяти. Мечтая о союзе, в 1876 году начал писать эскизы для картины «Еврейская свадьба».
Поначалу все складывалось исключительно удачно. После того, как в 1877 году он сделал предложение и получил положительный ответ, был принят в доме ее матери как жених.
А вот братьям это не понравилось. Они посчитали, что сестра, самая младшая из 11 детей Розенфельдов, достойна более серьезной партии. И сумели сделать так, что девушка постепенно охладела к Мариуцию.
Не последнюю роль сыграло то, что жених не сидел на месте, постоянно куда-то уезжал. А тем временем подвернулся более удачный, с точки зрения обывателей, вариант.
Неудивительно, что письма, получаемые Готтлибом, становились все прохладнее. Это настораживало и тревожило. Как оказалось, вполне обоснованно, ибо однажды Лаура сообщила, что выходит замуж за банкира Лео Хершеля, в котором ее семья видела оплот благополучия и стабильности.
Тяжело пережив разрыв, Мауриций пытался забыться, уйти от душевной боли в работе. С остервенением писал и писал… Попытался найти счастье с другой, — Лолой Розенгартен.
Летом 1879 года дела привели Мауриция в Краков, где он заболел, попал в больницу, и умер 17 июля в возрасте 23 лет.
О причине его смерти, несмотря на конкретное врачебное заключение, ходили разные слухи. Одна из версий — самоубийство, связанное помолвкой любимой девушки, которую он так и не смог забыть.
Как говорилось, Лаура вышла замуж за друга своего брата. Свадьба состоялась 3 июля 1879 года, за две недели до трагического события.
Узнав о смерти некогда близкого человека, девушка сильно пережила потерю. Более того, в душе всколыхнулось былое чувство, сохранившееся до конца дней, а потому после смерти супруга в 1909 году, она уже никогда не выходила замуж, бережно хранила письма Мауриция и написанный им портрет.
Тот самый, что находится в тель-авивском музее.
Непременно стоит остановиться на биографии этой неординарной женщины, что родилась 25 декабря 1857 года в Моравии, училась сначала в монастырской школе города Линца (Верхняя Австрия), потом в другой, расположенный близ Женевы.
Несмотря на христианское окружение, в душе оставалась еврейкой, чтя веру предков, заложенную в душу матерью, с которой была очень близка. Особенно эта близость усилилась после смерти отца, когда семья перебралась в Вену, где, примерно в 1875 году, и произошла случайная встреча с Маурицем.
За недолгую семейную жизнь она родила трех дочерей, из которых одна умерла во младенчестве, вторая (самая старшая) Маргарета Штайнер-Хеншель была убита 31 августа 1944 года в Освенциме, а третья — Вали Марекс выжила и оказалась в Израиле вместе со своей племянницей Бат-Шевой Шефлан, дочерью Маргареты Штайнер-Хеншель.Та, репатриировавшись в 1932 году в Эрец Исраэль, привезла к себе тетю.
Они поселились в кибуце Хефтциба, где их разыскала известная израильская журналистка Шуламит Шалит (на мой взгляд, одна из лучших), о чем рассказала в замечательном очерке «Маурици и Лáура»
Несмотря на большую семью и материнские обязанности, Лаура не переставала заниматься самообразованием и после замужества. А в 1909 году, после того как осталась одна (муж умер, дети выросли) посвятила свою жизнь социальной работе.
Много внимания уделяла воспитанникам детского дома для детей преступников, малообеспеченным слоям населения, способствовала созданию под Берлином Общественного дома, который могли посещать все люди, независимо от статуса.
Позже основала «Дом ордена свободного духа», который называла «школой для человеческого образования», принимала активное участие в движении за права человека. Плюс ко всему, много писала. Оставила немало своих произведений, часть которых была посвящена собственной жизни и истории семьи, часть – философским размышлениям.
Практически все, созданное ею потерялось во время войны. Сохранилась лишь рукопись на немецком. Это семейные заметки, появившиеся после смерти мужа и дополненные во время пребывания в Нидерландах, куда она бежала после прихода к власти нацистов.
Как рассказывает Шуламит Шалит, их нашла у подруги матери Трудль фон Зассен ее израильская внучка, и в 1963 году привезла из Голландии вместе с альбомом фамильных фотографий.
А в 1951 году всемирно известный культурный фонд «Castrum Peregrini», который в частности занимается поиском, сохранением и пропагандой культурного наследия, издал книгу, в которую вошли размышления, реализованные и нереализованные идеи Хеншель-Розенфельд, а также две статьи на немецком языке. «Мать Хеншель» Лотара Хеблинга и «Беседы с матерью» Рудольфа Эльхарда, где они рассказали о женщине, с которой познакомились в последние годы ее жизни. Той, которая произвела на них неизгладимое впечатление.
На минуту отвлечемся для того, чтобы сказать пару слов о здании, занимаемом Castrum Peregrini, расположеном в центре Амстердама, на Херенграхт, 401. Его название, полученое уже после войны, переводится с латинского как «Замок пилигримов».
Это связано с тем, что в период нацистской окупации, благодаря голландской художнице Жизель Мари Мадлен Жозефине ван дер Грахт и ее другу, немецкому поэту Вольфгангу Фромелю, дом стал убежищем для пяти еврейских ребят, изучавших искусство. И за это в 1998 году вышеупомянутые люди были удостоены звания Праведников Мира от музея «Яд ваШем».
В Израиле первую монографию о жизни и творческом наследии Лауры Хеншель-Розенфельд издал искусствовед Евжен Кольб, бывший сначала художественным советником в Тель-Авивском музее, а потом его директором.
В ней он говорит о том, что жизнь этой женщины и ее многогранная деятельность, «свидетельствуют о широте духовных горизонтов с философским уклоном». Автор подчеркивает, что «она была аристократкой не только по внешнему виду, но и по духу».
И в подтверждение этого приводит ряд цитат из ее произведений.
«Те, кто говорит, что все люди равны, как чистые холсты, неправы. На каждом из них каждый рисует картину своей жизни»
«Благородный человек считает себя ответственным за все происходящее в мире»
«Каждый имеющий должен давать другим. Каждый умеющий, должен это делать. Каждый способный жить полноценной жизнью, долен учить»
«Для учителя важно не требовать, а создавать условия для возможностей»
В 1933 году Лаура бежала из Германии в Нидерланды, где, в конце концов, оказалась в амстердамском доме для престарелых, оттуда попала на восток страны. А потом, парализованная, практически слепая, 86 летняя женщина была отправлена в Вестерборг, а оттуда — в Аушвиц-Биркенау. Последнее известие о ней датировано 4-м апрелем 1944 года. Считается, что она погибла Вестервальде.
И снова вернемся к Готтлибу, чьи работы можно увидеть во многих музеях мира. Среди них Краков, Варшава, Петербург… В нашей стране его вещи экспонируются в иерусалимском Израильском музее, тель-авивском Музее Искусств, реховотском институте имени Х. Вейцмана, киббуце Эйн-Харод…
А напоследок несколько слов о братьях Мариуция, которых гены Готтлибов тоже сделали художниками. Это Леопольд, художник Парижской школы, что был одним из инициаторов создания краковской Группы пяти.
В начале ХХ века жил два года в Палестине, где преподавал в иерусалимской академии Бецалель, а потом, поработав в Польше, Австрии, Германии, вернулся во Францию.
Картины, написанные им в разное время, отличаются разнообразием стилей.
Второй брат, Марцин, был неплохим портретистом, а прославился копиями картин Мауриция, которые подписывал как «E. M. Gottlieb».
В одном месте было упомянуто, что художником был и самый младший из братьев — Филипп, но подтверждения тому не нашла. Зато нашла тот факт, что семейную когорту пополнил польский художник Мечислав Якимович, за которого вышла замуж одна из сестер – Анна.
Использованный материал
מאוריצי גוטליב – ויקיפדיה
יהודים מתפללים בבית הכנסת ביום הכיפורים – ויקיפדיה
Шуламит Шалит Маурици Готлиб и его Лáура
Анатолий Краснописцев Смерть на взлете
Painting a People: Maurycy Gottlieb and Jewish Art
Castrum Peregrini – Wikipedia
Готтлиб, Леопольд — Википедия
Фотографии сделаны в тель-авивском Музее искусств и взяты с сайтов
Maurycy Gottlieb — Biography | Artist | Culture.pl — Polish culture