Это — великий строитель нашего века.
Ле Корбюзье.
В мою жизнь Барселона вошла не с уроками истории или географии, а со «Звездным билетом» Василия Аксенова, где ребята, собираясь вечерами в окруженном домами старом московском дворике, почему — то величали его Старой Барселоной. От названия веяло романтикой дальних странствий, открытиями Колумба и ветром перемен середины 60-х.
Прошло много лет, и о том загадочном городе мне напомнили картины хайфского художника Бориса Друбецкого посвященные Гауди. Необычная манера письма настолько соответствовала уникальной личности выдающегося архитектора, о котором я, к своему стыду, мало что знала, что непременно захотелось побывать в сказочном городе и увидеть все своими глазами. И вот я брожу по столице Каталонии — одному из самых красивых и интересных мест Испании.
Уже потом, побывав в других городах этой страны, я поняла, что нет не только одинаковых, но даже похожих друг на друга. Барселона же и вовсе стоит особняком. Она уникальна. Уникальна причудливым смешением архитектурных стилей, потому что к созданию городского ансамбля приложило руку немало талантливых архитекторов.
Особенно «продуктивным» стал период Каталонского Ренессанса, пик которого пришелся на XIX век, когда в данном автономном сообществе, потерявшем политическую и юридическую независимость в 1714 году после восшествия на престол испанского короля Филиппа V, возникло литературное, языковое и культурное движение за обретение самостоятельности.
Среди выдающихся каталонских архитекторов этого периода можно назвать Льюиса Доменек-и-Монтанера, Жозепа Пуч-и-Кадафалка, Энрика Саньера и, конечно Гауди. Уникального, неповторимого, непредсказуемого, удивляющего.
Среди деталей, украшающих его строения, встречаются и снопы злаков, и початки кукурузы, и гроздья винограда, и пальмовые листья, и маковые головки, и водоросли, и лианы… Не забыт и животный мир, представленный стилизованными улитками, змеями и другими рептилиями.
Порой воображение уводит мастера в сказочный мир. И рождаются чудовища, похожие на драконов, многоголовые персонажи (не люди, не звери) с масками вместо голов…
Дома, фасады которых выглядят как отражение в кривом зеркале или «текущие», словно часы Дали; шпили, то острые, словно иглы, то закругленные, увенчанные «шапочками»; башни, напоминающие кремовые торты…
На вопрос, какого направления придерживался этот художник, никто из искусствоведов не ответит однозначно. В его работах перемешавшись, слились в целое, и каталонский модерн, и мавританское барокко, и неоклассицизм, и неоготика…
В его работах не увидишь ни прямых линий, ни углов. Все округло, все обтекаемо… «Пляшут» даже столбы зала «Ста колонн» в парке Гуэль, с которого и началось мое знакомство с барселонским творчеством Гауди.
История же парка такова. В 1900 году богатый промышленник и меценат Эузеби Гуэль-и-Басигалупи, проживший долгое время в Англии, проникся идеей создания элитных «городов-парков», возникавших близ Лондона: в Лейчестере, Летчворте и Хэмпстед Гардене.
Вернувшись в Испанию, Гуэль приобрел участок за городом, на склоне безлесной Лысой горы, примыкающей с северной стороны к горному массиву Кольсерола, и поручил Гауди разработку грандиозного проекта, согласно которому состоятельные граждане могли бы построить элитные дома на 60 участках.
Но из затеи ничего не вышло. Барселонцы не хотели менять привычного образа жизни. И на новом месте, кроме перестроенной усадьбы Кан Мунтанер де Дальт, где поселился сам владелец, выросло всего два дома: адвоката Триас-Доменка, выполненного по проекту Джули Батльевеля, и архитектора Гауди, который построил Франсеск Беренгер.
А тем временем началось строительство парка, которое длилось до 1914 года и прервалось из-за начала Первой мировой войны.
Возобновилось оно лишь в 1922 году, через четыре года после смерти Гуэля, когда его наследники предложили правительству Барселоны довести дело до конца. И прошло еще четыре года, прежде чем парк открылся для посетителей.
Подойдя к этому месту, первое, что видишь — стена из бутового камня, протянувшаяся вдоль улицы Олот, украшенная мозаичными медальонами, в которые вписаны слова: «PARK» и «GUELL».
Рядом – главный вход с коваными створками ворот, известные как «Мargallo» («Пальмовые ворота»). По обе стороны от них — два интересных павильона, вызывающие ассоциации с пряничными домиками из сказки Братьев Гримм про Гретель и Гензеля.
Их крыши покрыты керамикой, сделанной в технике тренкадис, где деталями являются кусочки битой керамики, стекла, фарфора… Венчают строения башенки под «грибными шляпками».
На куполе павильона – повернутые донышком вверх белые чашечки для кофе. Знак того, что Гауди, будучи вегетарианцем, игнорировал и этот весьма распространенный в Испании напиток.
А с левой стороны, за павильоном, — башня, заканчивающаяся необычным четырехконечным крестом.
Перед домиками — площадка для разъезда экипажей, а по бокам – гаражи в форме природных гротов.
От ворот открывается вид на лестницу, разбегающуюся рукавами. Она ведет к подножию «Греческого театра», который называют так же «Залом ста колонн», хотя их всего 86. Искривленных, наклоненных, создающих своеобразный эффект головокружения.
Здесь планировалось размещение рынка, который так и не открылся.
В центре лестницы – каскад, где вода из природного источника Сарба, спускается по нескольким ступеням. Нижняя часть выглядит как грот, в который вода вытекает из мозаичного медальона со змеиной головой, за которой виден флаг Каталонии.
Выше — фигура рябого дракона, из пасти которого избыток воды, переполняющей верхний резервуар, уходит под землю и выходит наверх на уровне медальона.
А над драконом – композиция, «сложенная» из трех змей, олицетворяющих Дельфийскую пифию.
Столбы выполняют так же функции дождевых труб, по которым в дренажную систему сливается вода с поверхности крыши, являющейся основанием большой террасы, что должна была стать театральной площадкой для спектаклей, которые никогда не были поставлены.
Со стороны гор это место ограждено природными гротами, а с другой — 110 метровой скамьей своеобразной конструкции, вогнутый козырек которой, говорят, никогда не пропускает ветра.
Яркие мозаичные картинки-коллажи на скамейке, как и выпуклые медальоны на многочисленных куполах Зала Ста Колонн, и весь прочий декор парка выполнен Жузепе Мария Жужолой, любимым учеником архитектора в вышеупомянутой технике тренкадис.
На территории парка, в глубине, виден дом с башенкой и шпилем, увенчанным флюгером с крестом, в котором Гауди жил с 1906 по 1926 год, а потом, незадолго до гибели, отписал Обществу по строительству Храма Саграда Фамилия. Сегодня здесь – музей архитектора.
Это далеко не все, что можно увидеть в парке, полном сюрпризов и неожиданностей. Недаром он признан наиболее совершенным творением Гауди, объявлен памятником искусства и имеет статус национального памятника.
Да, такое мог придумать лишь человек неординарный, живший в с своем, ирреальном мире, фантазии которого не имели предела. И, наверно, не случайно, председатель комиссии барселонской Провинциальной школы архитектуры, выдавая диплом Антонио Гауди-и-Корнету, произнес следующие слова: «Джентльмены, перед нами либо гений, либо сумасшедший». На что последовал заносчивый ответ выпускника: «Похоже, теперь я — архитектор».
И этот архитектор спроектировал и построил 18 уникальных зданий, из которых 12 находится в Барселоне, городе, к которому он прикипел всей душой, хотя появился на свет в другом месте.
Он родился 25 июня 1852 года в каталонском городе Реусе. Пятый по счету ребенок в семье медника оказался очень болезненным. Из-за мучавшего ревматизма мальчик не мог бегать по улице, играть в шумные игры. После школьных уроков нередко приходил в мастерскую отца-котельщика, где видел как изготавливаются объемные формы. Недаром его любимым предметом была геометрия, а увлечением – рисование.
А еще он совершал долгие одинокие прогулки верхом на ослике, разглядывая очертания деревьев, цветов, колосков, набегающие на берег морские волны…
Все это он хорошо запомнит и потом использует в своем творчестве, девизом которого станет лозунг Жана Жака Руссо «Назад к природе», создаст свой особый эклектический стиль, в котором натура вольется в архитектуру. А увидит он ее по-своему из-за того, что один глаз у него был близоруким, а другой — дальнозорким. Но очков Антони Пласид Гильем никогда не носил, считая это ненужным и аршгументируя тем, что древние греки, прекрасные мастера-строители, и понятия не имели об оптике.
Окончив начальную школу, молодой человек отправился в Барселону, где после пятилетних подготовительных курсов, поступил в Провинциальную школу архитектуры.
Впрочем, основной запас знаний он приобрел самостоятельно. Чтением соответствующей литературы, где его настольными книгами стали труды французского архитектора, знаменитого реставратора готических соборов Виолы де Дюка и английского критика-искусствоведа Джона Раскина, придерживавшегося принципа «декоративность — начало архитектуры». Их взгляды были близки представлениям молодого художника об основах расцветавшей в тот период неоготики.
Получив в 1878 году диплом, Гауди занял первое место в конкурсе на реконструкцию Plaza Reial, старинной площади Барселоны, расположенной напротив знаменитого рынка, по другую сторону улицы Рамбла. И сегодня мы можем любоваться расставленными там авторскими фонарными столбами.
Так началась архитектурная деятельность этого человека, которая вскоре распространилась на другие части города.
Это был прекрасный период для творчества, ибо в тот момент в Европе (и в живописном искусстве, и в архитектуре, и в литературе) пышным цветом расцветал модерн, приобретавший в каждом месте особый, неповторимый колорит.
На этой волне возник особый каталонский стиль, своеобразное выражение национального самосознания, ибо после трех столетий существования в качестве провинции Испании, Каталонии удалось добиться автономного управления и вернуть каталонский язык.
Кстати, Гауди, будучи истинным патриотом, пользовался только им, не желая говорить по-испански, что порой доходило до курьеза. Когда ему надо было вести переговоры на испанском, приглашался переводчик.
Не остались в стороне от веяния времени богатые промышленники и купцы, каждый из которых старался перещеголять другого, заказывая строительство домов знаменитым архитекторам и, таким образом, вызывая их на соревнование. Наглядный пример тому — стоящие в ряд три дома на проспекте Пасео де Грасия между улицами Консель де Сэнт и Араго.
Это так называемый «Квартал раздора» (« Illa de la Discòrdia»), где можно увидеть одновременно работу самых значительных архитекторов той эпохи: Доменек-и-Мунтанера, Энрика Саньера и, конечно, Гауди.
Дом Casa Mulleras (1898) Анрике Саньера-и-Виллавеккии
Дом Льео-и-Морьера
Дом Бальо Антонио Гауди
О последнем, в соответствии с темой нашего рассказа, поговорим подробнее
Дом Бальо (Casa Batlló), построенный в 1877 году, прнадлежал изначально текстильному магнату Жозепу Бальо-и-Касановасу, который хотел построить новое здание. Но архитектор предпочел сохранить основную конструкцию дома.
Гауди возвел два новых фасада (главный выходит на проспект Passeig de Gracia, задний — внутрь квартала), перепланировал нижний этаж, создал внутренний двор, а на крыше разместил ступенчатую террасу, отделанную мозаикой. Туда вывел дымоотводы 27 каминов, форма которых напоминает заточенные кривые карандаши, увенчанные шляпками-шариками.
Интересный отсутствием прямых линий, он, из-за горбатой крыши, напоминающей хребет чудовища, называется «Домом-драконом».
Керамическое покрытие фасада создает иллюзию кожи дракона, покрытой разноцветной чешуей, а боковая башенка с георгиевским крестом на маковке, расположенная с тыльной стороны, символизирует копье св. Георгия, убившего чудовище.
Столбы с перегородками, разделяющие лоджии, напоминают по структуре кости сожранных чудовищем жертв. Отсюда и второе название — «Дом из костей»,
Каждая лоджия выглядит словно открытый от удивления рот. Отсюла еще одно название – «Зевающий дом».
С другой стороны все намного скромнее: пестрая стена, покрытая мозаикой из ломаной керамической плитки, украшенная балкончиками похожими на карнавальные полумаски.
В 1993 году этот дом приобрела семья Берна, владеющая компанией «Chupa Chups» и после реставрации открыла его широкой публике.
Но мы забежали вперед, а потому вернемся к хронологической последовательности событий. Первой значительной работой архитектора был Дом Висенс, построенный в период 1883 — 1885 г.г. для владельца завода керамической плитки Мануэла Висенса Мунтанера.
Этот дом, планировавшийся как летняя резиденция, построен из необработанного камня и цветных полихромных изразцов, чередующихся в шахматном порядке с растительными орнаментами. В экстерьере – большое количество декоративных элементов: башенок, эркеров, балконов, фасадных выступов. фасадов. Отделка верхней части здания выполнена в стиле мудехар, характерного скорее для Кастилии.
Видно, какую важную роль мастер уделяет деталям, вкладывая в них особый смысл.
Эта работа Гауди, считающаяся его первым архитектурным опытом в стиле модерн, резко контрастирующим с царствовавшим тогда эклектизмом.
К сожалению, в результате ряда реконструкций при переходе от одних владельцев другим, дом лишился части земельного участка, утратил часть ограды, ротонду, фонтан с каскадом.
В 2014 году дом Висенс приобрел андоррский банк MoraBanc, отреставрировал его и превратил в музей.
Следующим масштабным барселонским проектом, созданным Антонио Гауди был Дворец Гуэля, настоящий венецианский палаццо, фасад которого выходит на густо застроенную улицу Каррер-Ноу-де-ла-Рамбла, где перед строителями стояла непростая задача: уместить новый дом в крохотном, по архитектурным меркам, пространстве.
Тем не менее, получилось прекрасное солидное строение.
Оно украшено кованными деталями, ломанной керамической плиткой в любимой Гауди технике тренкадис.
На входе, между двумя мощными воротами, через которые конные экипажи и повозки могли проследовать в конюшни и погреба расположенные в самом низу, — герб Каталонии. А на самих воротах — вензеля «Е» и «G», означающие имя владельца.
Здесь более ярко, нежели в предыдущей работе, соединились декоративные и структурные элементы, которые впоследствии станут характерно-отличительной чертой творчества этого человека. Особенно интересна крыша дворца, на которой размещены дымоходы в форме фигур, напоминающих строения парка Гуэль.
Войдя вовнутрь, можно увидеть плоские византийские своды, пышное оформление помещений произведениями декоративно-прикладного искусства, включая мебель, изготовленную по специальным индивидуальным образцам.
И глядя на все это, еще раз убеждаешься, что перед тобой – творение гения, человека неординарного, приобретавшего с годами новые и новые странности, целью и смыслом жизни которого была работа.
Вне ее Гауди мало что интересовало. Заботясь о престарелом отце и осиротевшей племяннице, он не заводил своей семьи.
Одни из биографов объясняет это юношеской травмой души, когда его избранница предпочла другого, другие — патологической боязнью отношений в такой степени, что только дело доходило до венца, жених рвал отношения.
Новой его работой стал колледж Св. Терезы (1894 год), строительство которого инициировал основатель монашеского ордена Святой Терезы Авильской для обучения монахинь.
Гауди был приглашен для достройки и завершения строительства объекта, который, по предположениям некоторых исследователей, начинал Хуан Б. Понс Трабаль,.
Он, естественно, внес свои коррективы, несмотря на то, что его руки связывались определенными условиями: ограниченными средствами, требованиями «соблюдать скромность» и избегать декоративных излишеств.
Но гению удалось превратить стандартное прямоугольное здание в элегантное сооружение, напоминающее гигантскую резную шкатулку, где кладка из красного кирпича чередуется с фрагментами, собранными из булыжного камня, где угловые пинакли венчают кресты, где по периметру крыши идет аттик в форме зубцов, силуэты которых повторяет структура стены последнего этажа.
До 1936 года зубцы «накрывали» декоративные элементы похожие на докторские шапочки, символизируя, вероятно, мудрость и образованность Терезы Авильской.
В центре фасада – ризалит с готическими окнами, ажурным оформлением, гербом Ордена кармелитов и арочным входом, закрытым красивой кованной решеткой.
Форму входа, в несколько измененном виде, повторяют ложные арки, идущие вдоль первого этажа.
Имеется и патио, разделённое на семь прямоугольников, закрытое со стороны внутреннего коридора. Так Гауди выразил содержание знаменитой книги Терезы Авиланской «Внутренний замок», где описание семи ступеней духовного поиска ассоциируются с архитектурой семи обителей.
В оформлении здания нашла отражение церковная символика. Это многократно повторяющаяся анаграмма Спасителя на обливных керамических плитках, инициалы Святой Терезы между зубцами аттика; священные изречения…
В настоящее время в Школе Святой Терезы находится центр начального и среднего образования.
В 1898-м году Гауди принял заказ на строительство дома от вдовы промышленника Пере Мартира Кальвета-и-Карбонеля, где хозяйке хотелось разместить на первом этаже магазины, второй сделать своими апартаментами, а остальные уровни использовать для сдачи внаем.
Несмотря на «сдержанность» в оформлении, Каса Кальвет выделяется из возведенных в этом районе строений. Архитектор, изменяя себе, ушел от готического стиля, использовав элементы барокко и модерна, которые особенно заметны в декоре главного фасада с отделкой из необработанного камня, волнообразное завершение стены с «гребнями» украшенными вазонами.
Над входом – эркер, в растительный орнамент которого мастер «вплел» грибы, которые просто обожал Кальвет. А над ним – два рога изобилия, цветы, фрукты, целующиеся голубки.
На фасаде видны символические элементы. Среди них-латинская буква «С» — инициал Кальвета, изображение кипариса — символа бессмертия. А двойные пилястры, окаймляющие входную дверь, напоминают деревянные бобины для ниток (намек на профессию главы фамилии),
Новым словом в архитектуре стали каменные балконы (пять на каждом этаже), ажурное кованное ограждение которых в стиле модерн, в определенной степени, повторяют формой декоративные гребни дома.
На самом верху, в центре здания, — бюст святого Петра (аллюзия на имя владельца), а по бокам от него — изображения святых Генезия Арльского и Генезия Римского, покровителей деревни Виласар-де-Мар, в которой родился Пер Кальвет.
Особый интерес представляют замки-колотушки на входных дверях, которые при ударе «прихлопывают» клопов.
В 1900 году мэрия Барселоны присудила Антонио Гауди премию, назвав Дом Кальвет лучшим зданием года.
В настоящее время здесь размещены офисы коммерческих компаний, отличный ресторан, где можно увидеть старинную дубовую мебель «органических» форм, что сохранилась в небольшом количестве из создававшейся для хозяйских помещений по эскизам самого архитектора; перегородки, дверные ручки, прилавки.
Выше — жилые квартиры
А теперь отправляемся на улицу Бельэсгуард, где стоит Дом Фигерас (Casa Figueras), который называют так же Башней Бельесгуард (Bellesguard).
В архитектуре дома, строившегося довольно долго (с 1900-ого по 1909-ой год) из-за того, что одновременно велись и другие работы, несомненно, виден подчерк мастера. Хотя он выглядит несколько проще других его творений и напоминает средневековый замок. В таком, вполне могли бы жить каталонские короли.
Примыкающая к строению башня, оканчивающаяся шпилем с крестом, напоминающим вывязанный бант, не случайно называется Бельесгуард, что означает «прекрасный вид».
Дом был построен для богатой вдовы Марии Сагес на том месте, где в стародавние времена стоял дворец короля Арагона, Валенсии, Сардинии и Корсики, графа Барселоны, короля Сицилии (под именем Мартин II), что жил на рубеже XV – XVI веков Р уины королевской резиденции можно сегодня увидеть во внутреннем дворе.
Место знаменательно также тем, что, согласно легенде, в развалинах дворца прятался, оказываясь в Барселоне, Дон Сералонги, легендарный каталонский Робин Гуд, история которого после смерти романтизировалась, стала частью местных мифов и легенд, нашедших отражение в произведениях таких известных авторов как Антонио Коэльо, Франсиско де Рохас, Луис Велес…
Ныне дом принадлежит семье Гилера, которая в 2013 году открыла его для посещения публики, и теперь можно увидеть не только снаружи экстерьер с мощными стенами, сложенными из неотесанного камня, «зубчатой» галереей последнего этажа, готическими стрельчатыми окнами, накрытыми, словно шляпками, трубами дымоходов, «прилепившимися» прутьями легких балкончиков, кованными ажурными дверцами входной двери, по бокам от которой – керамические панно с изображением рыб.
Интересны декоративные элементы, использовавшиеся для отделки дверных перемычек, оконных проёмов, водосточных труб и косяков…
Переступивший порог этого дома, увидит исключительно красиво освещенные помещения, в которые свет поступает через витражные окна, интересные светильники, кованные ограждения лестничных пролетов.
Строение окружает небольшой сад, где стоят столбы работы Гауди, полукруглые, украшенные майоликой скамейки, решётки, домик привратника…
А теперь рассмотрим Дом Мила (Casa Milà) — последний светский проект Антонио Гауди, потому что, закончив эту работу, архитектор всецело отдался главной цели своей жизни, — возведению собора Саграда-Фамилия.
Здание, построенное в 1910 году по заказу промышленника Пере Мила и его супруги Розер Сежимон, было предназначено как для личных апартаментов (первый этаж), так и сдачи квартир в аренду.
Фасад шестиэтажного дома напоминает скалы, «омываемые морскими волнами» балконов, которые плавно «перетекают» с одной улицу на другую. Иллюзию же движения усиливает игра светотени на фасаде.
Выбрав такую форму, автор хотел подчеркнуть «слияние» своего творения «с формами окружающих Барселону гор, которые видно с места этого дома».
Необычно красивы кованные металлические решетки сложного рисунка, напоминающие морские водоросли, что обрамляют окна и балконы, которые Гауди частично изготовил собственноручно.
Интересна и форма дымоходов, стоящих на крыше, которые лично у меня вызвали ассоциации с пирожными «Безе», и вентиляционные трубы, невольно напомнившие пушкинских богатырей из «Сказки о царе Салтане».
Невострой вызвал у барселонцев противоречивые чувства. Большинство его не приняло. И трудно найти другое строение, которое имело бы столько названий. Это и Педрера (Каменюка), и Осиное гнездо, и Мясной пирог…
Не осталась в стороне и городская администрация, которая не раз штрафовала и архитектора, и хозяев за «непотребный вид».
Но со временем страсти поутихли и Casa Milà стала одной из изюминок города, которую в 1987 году частично открыли для публики. Можно посетить бельэтаж и верхний этаж, отданные под музей.
Можно подняться на крышу, с которой открывается красивая панорама на город, побродить меж украшающих его башенок и колонн, облицованных цветными изразцами.
По замыслу Гауди дизайн должны были завершить жильцы дома, украсив свои балконы растениями разного плана: кактусами и пальмами, лианами….
В 1891 году Гауди начал воплощать в жизнь главное свое детище — Искупительный храм Святого Семейства (Templo Expiatorio de la Sagrada Familia), что расположен между улицами Провенс, Мальорка, Сарденья и Марина.
Планируя строительство этого, поистине уникального здания, Гауди мечтал о том, чтобы оно стало главным католическим храмом не только страны, но и мира.
Впрочем, идея создания Храма принадлежала не ему, а барселонскому книготорговцу Жузеппе Марии Бокабельи, основателю Ассоциации почитателей св. Иосифа.
Изначально заказчик пригласил архитекторов Джоана Марторелла и Франсиско де Вильяра. Но они не сработались. И тогда на авансцену вышел Гауди, рекомендованный Гуэлем.
И тот продолжил строительство, начатое в 1882 году, сохранив план своего предшественника, задумавшего возвести церковь в неоготическом стиле (в плане — латинский крест с пятью продольными и тремя поперечными нефами), но успевшего возвести лишь крипту под апсидой.
Двадцать с лишним лет сочетал Гауди работу над храмом с другими, в основном частными, заказами. А начиная с 1914 года, свято веря в свое мессианское предназначение, посвятил себя целиком Храму.
В Саграда Фамилия, ставшей смыслом его жизни, для реализации которого мастер лично собирал пожертвования, воплотились самые дерзкие, самые фантастические мечты.
Он постоянно импровизировал, менял детали, перестраивал, ломал и создавал снова. Так как объект требовал постоянного надзора, Гауди, оставив дом, поселился в каморке при соборе.
Несмотря на все старания архитектора, отдавшего этому творению 43 года своей жизни, ему удалось реализовать лишь треть проекта. И до сих пор собор все строится и строится.
Последнюю точку, согласно мнению нынешнего архитектора Района Эспеля-и- Роселла, планируется поставить к 2026 году. Но испанцы не торопятся. Ведь с Саграда Фамилия, как и с многими другими подобными мощными сооружениями в других странах, связано поверье, будто с окончанием работы наступит конец света.
Барселонцы внимательно следят за рабочей площадкой, а средства массовой информации постоянно публикуют сведения о том, что там происходит. Так, например, последним серьезным шагом в оформлении собора стало установление летом этого года каменного крест высотой 7,5 метра и весом в 18 тонн.
Так что же такое особенное в этом храме? То, что создавая его, Гауди, человек глубоко религиозный, решил рассказать историю Святого семейства по-своему, сделать собор архитектурным воплощением Нового Завета.
Три фасада должны символизировать три важнейших евангельских момента, переданную барельефами, повествующими о жизни и земных делах Христа: «Рождество», «Страсти Христовы» и «Воскресение».
Первым появился восточный фасад, посвященный Рождеству Христову, который стал единственной частью собора, построенной практически полностью при жизни автора, хотя полное завершение датировано концом 50-х годов ХХ века. Он — словно монолит, вырезанный в скале.
У этого фасада — три портала, прославляющих такие христианские добродетели как Вера, Надежда и Милосердие.
Над левым порталом Надежды можно увидеть следующие сцены: «Обручения Марии и Иосифа», «Бегство в Египет», «Избиение младенцев», а в навершии – символическое изображение горы Монсеррат с надписью «Спаси нас».
Над правым порталом Веры — «Встреча Марии с Елизаветой», «Иисус и фарисеи», «Введение во храм» и «Иисус, работающий в мастерской плотника».
Над главным, центральным порталом, — «Рождение Иисуса» и «Поклонение пастухов и волхвов», а над ними — изображение Бога-отца, что с небес благословляет это событие, а ангелы играют в честь него на арфах.
Над композицией «Венчание Девы Марии» высится увенчанный крестом кипарис, символизирующий храм, а окружающие его птицы – паству.
В изображения вплетаются литургические тексты, библейские изречения.
Интересный момент. Мастер, выполняя работу исключительно тщательно, применял своеобразные методы. Так, для одного из библейских сюжетов «Избиение младенцев», он снимал слепки с мертворожденных младенцев. А для того, чтобы сделать то же с животными, усыплял их на время хлороформом.
Что касается южного портала, носящего название «Страстей Христовых», то к его постройке приступили лишь в 1954 году, используя чертежи и наброски самого Гауди. Ведь тот, прекрасно понимая, что не удастся завершить строительство, оставил своим последователям подробные чертежи, макеты в масштабе 1:10 и эскизы дизайна. Причем, все продумано настолько идеально, что недавно проведенный компьютерный анализ подтвердил точность его расчетов, проверявших устойчивость моделей с помощью мешочков с песком, подвешиваемых к макету.
На фасаде Страстей Христовых — главные ворота храма с цитатами из Библии на разных языках
С 1977 года до начала XXI века строились башни, оформлялся фасад скульптурой, а окна — витражами.
В 2000 году, наконец, дошло дело до восточного фасада Славы, возведения башен Христа и Девы Марии.
А это северная, «глухая» сторона, по которой «ползают» змеи с ящерицами.
В законченном виде храм будет выглядеть так. На каждом из фасадов – по четыре ажурных неоготических башни высотой от 98 до 112 метров, что, в общей сумме, соответствует числу апостолов.
В самом центре — 170-метровая башня Иисуса, увенчанная гигантским крестом, а слева, над апсидой – башня Девы Марии.
По бокам от башни Христа, над средокрестием, – 4 башни посвященные евангелистам с их традиционными символами: тельцом (Лука), ангелом (Матфей), орлом (Иоанн) и львом (Марк). Однако, ни одна из башен, согласно замыслу автора, не должна превосходить нерукотворную гору Монжуик.
По замыслу Гауди в верхней части башен должны размещаться трубчатые колокола, которые будут звучать в унисон с пятью органами и голосами 1500 певчих.
А теперь войдем вовнутрь, где интерьер поражает не меньше экстерьера. Декор с изобилием деталей, сочетанием различных стилей: модерна, готики, барокко, мудехара…
Изогнутые колонны, напоминающие стволы деревьев, зодиакальные символы, изображение даров полей и морей, система витражных окон на разных уровнях, обеспечивающих отличное освещение.
Уникальная люстра- » Распятие»
Планируя все это, зодчий писал: «Это будет подобно лесу. Мягкий свет будет литься через оконные проемы, находящиеся на различной высоте, и вам покажется, что это светят звезды».
Но, как говорилось выше, ему не довелось воплотить многие свои мечты, увидеть детище законченным. Несчастье произошло в июне 1926 года. Согласно одним источникам, Гауди вышел на улицу для того, чтобы еще раз осмотреть главное дело своей жизни со стороны, согласно другим — отправился в близлежащую церковь Сан-Фелипе-Нери к вечерне. Но случилось так, что он не заметил приближающегося трамвая, и тот сбил рассеянного пешехода.
Случайные прохожие не спешили оказать помощь старику, в поношенной спецовке, похожему на бродягу. Только к утру полиция подобрала неподвижное тело и отвезла в госпиталь Святого Павла и Святого Креста, где оказывали помощь беднякам. Но и там не поспешили осмотреть пациента.
Известный всей Барселоне архитектор провалялся три дня без внимания и умер никем не опознанный в возрасте 74 лет. Правда потом, с соответствующими почестями, был похоронен в крипте любимого Храма.
После смерти Гауди руководить работами стал его ближайший соратник Доменек Сугранес, что работал с архитектором с 1902 года и занимался этим вплоть до своей смерти в 1938 году. Он закончил постройку трёх оставшихся колоколен фасада Рождества.
Потом, из-за Гражданской войны, строительство было прервано. Возобновилось оно в 1952 году. И, как известно, продолжается по сей день.
Сегодня трудно поверить в то, что до 1952 года, когда Испания отмечала 100-летие со дня рождения Гауди, это имя было мало кому известно. Оно не упоминалось ни в одном учебнике по истории искусств, ничего не говорило даже специалистам.
Первым из иностранцев, заинтересовавшимся творчеством этого человека, был молодой японский скульптор Кендзи Имаи. Посетив Барселону, он был настолько потрясен Храмом, что решил создать в Нагасаки нечто подобное.
Вторым стал немецкий архитектор Гропиус. За ним появились и другие, сумевшие оценить всю масштабность гениальности зодчего. И в 1961 году на парижской выставке «Корни нашего века» вклад Гауди в мировую архитектуру был признан официально.
Фотографии сделаны автором, Алоной Шлейпак и Алексеем Яровинским.
Использованный материал
Брошюра «Парк Гуэль», откуда взяты соответствующие фотографии.
Народ в таких вот случаях говорит – Ахал бы дядя, на себя глядя
Высший сорт