Наше вам с кисточкой

Ася нервничала и постоянно посматривала на часы, висящие на стене. Стрелки медленно, но верно приближались к девяти, а телефон упорно молчал. Почему? Почему нет звонка? Того самого, к которому за последние полгода она привыкла словно к наркотику?

Так и не дождавшись, отправилась спать.

Назавтра — все та же тишина. Не позвонил он ни через день, ни через неделю, ни через две. Ася не на шутку забеспокоилась. А вдруг что-то случилось, и нужна ее помощь?

Дрожащей рукой, набрала знакомый номер и услышала голос, вполне довольного собой человека. На вопрос: «Как дела?» услышала «Все прекрасно!». А затем ей было сообщено о переменах в личной жизни. Оказывается, он женился. Потому и перестал звонить.

У Аси перехватило дыхание, заскребло в горле. «Ничего себе штучки», — пронеслось в голове, хотя никаких планов относительно Влада она не строила. Тем не менее, посчитала его поступок настоящим предательством, ибо ценила и дружбу, и многомесячные вечерние беседы.

В голове, разрывая мозг, крутилось: «Как, как он мог так поступить с ней? С ней, бывшей ему и другом, и жилеткой, которую он неоднократно орошал слезами. А сколько раз ей приходилось брать на себя роль психолога. Успокаивать, утешать…»

Взять, к примеру, историю с его родными, объявившими сына и брата ренегатом. Глупо конечно. Претензии были нелепыми, необоснованным. Не стоили и выеденного яйца. А ведь отвернулись, не хотели признавать ни его, ни его жену, ни сына… Даже не сообщили о смерти матери, не позвали на похороны. Тогда, видя его жуткое состояние, она пыталась все уладить, найти какое-то компромиссное решение. И это ей удалось. А сколько душевных сил было потрачено тогда, когда он, получив увольнительное письмо без каких-то объяснений, остался на бобах.

Ася, несомненно, была сильным человеком, с хорошей выдержкой. Для того, чтобы довести ее до белого каления, надо было очень сильно постараться. И это был именно тот самый случай. Она сорвалась. Разозлилась так, что, не удержавшись, наговорила гадостей, за которые потом себя очень ругала.

Естественно, что после сказанных в запале слов, о продолжении каких-либо отношений не могло быть и речи. Они разорвались единомоментно и навсегда. Впрочем, наверно, рухнули бы и без ее тирады. Ведь теперь рядом с ним была, как говорится, спутница жизни.

Ася пыталась себя успокоить и проанализировать ситуацию. Как так получилось, что она сильно привязалась к этому человеку, сама того не заметив? Ответ однозначен. От одиночества. От того, что по вечерам, когда все дела сделаны,  дом, материализуясь, наполняет тишина. Она заползает во все уголки и давит на психику с такой страшной силой, что делается не по себе. От тоскливой обстановки порой к горлу подступает тошнота, порой просто хочется выть. И в такой ситуации его звонки были настоящим подарком, истинным даром Небес.

Спрашивается откуда они взялись? Откуда пришли? Из вполне реальной жизни, из далекого прошлого. Того, что носит потрясающее название – юность.

Господи, как все они были молоды! И сама Ася, и ее жених Борька Ремов, и подруга детства Лина, и парень Влад Серок, влюбившийся в эту девушку и следовавший за ней словно тень, до тех пор, пока та не согласилась стать его женой.

В один прекрасный день подруги решили познакомить друг с другом своих молодых людей, и все дружной компанией отправились в ЗАГС подавать заявления. Через месяц, с интервалом в неделю, сыграли  свадьбы. И как говорится, стали дружить семьями. Праздники, дни рождения, пикники – непременно вместе.

Впрочем, если быть честным, то надо сказать: духовной близости между этой четверкой не было. Как не было ее никогда между Асей и Линой. Просто привязанность, привычка. Из-за того, что их мамы-подружки познакомили девчонок еще в пеленках.

Годы шли, медленно, но верно разводя обе пары в разные стороны. Влад, обладавший весьма посредственными способностями, застрял на должности ГИПа в проектном институте. Зато Борис после ряда взлетов и падений, о которых можно написать отдельный рассказ, на гребне горбачевской эпохи стал председателем кооператива и прекрасно зарабатывал на торговле «живой и мертвой водой».

В конце 80-х, вроде бы, ниоткуда неожиданно вылез вопрос об эмиграции, который предполагал определенные сборы в дальнюю дорогу. При нулевой информации по этому вопросу никто не знал, что надо брать с собой. Вот и вкладывали имевшиеся деньги (вывести их не представлялось ни малейшей возможности) во всякую ерунду: модные шмотки, оказавшиеся в Израиле напрочь ненужными, доставаемые с трудом электротовары, посуду и прочую ерунду.

В обстановке всеобщего дефицита, когда приобрести нечто существенное можно было лишь по блату, люди, готовящиеся к отъезду, кооперировались, старались, по мере возможности, помогать друг другу. И вот тут-то Влад показал себя во всей красе.

Придя к Асе с Борей, которые уезжали уже через несколько дней, только и делал, что хвастался приобретениями: какие ему удалось достать кастрюльки да сковородки, импортное (!) постельное белье и японский пылесос. А когда те, с кем было выпито немало водки и съедено немало пирожных, попросили его проводить до аэропорта, потому что их машина была уже продана, сначала согласился, а накануне отъезда отказал под предлогом неисправности мотора «жигуля».

Если Ася приняла это за чистую монету, то Борис не поверил и страшно обиделся. А потому, когда через некоторое время, Сероки появились в Израиле и захотели их навестить, ответил отказом. Человек категоричный, он словно отрезал. Не захотел с ними общаться.

Ася же тайно поддерживала связь с подругой детства. Так как у них дома (в рамках экономии, введенной Борей) не было телефона, периодически звонила из автомата. А когда Лика неизлечимо заболела, пару раз ездила навестить ее в другой город. Чтобы как-то порадовать, однажды, выкроив немного денег, послала ко дню ее рождения, приходящийся на 1 января, небольшую елочку с игрушками. В начале 90-х такие вещи в центре страны не продавались. Их можно было купить лишь на севере, где арабы-христиане разворачивали настоящие рождественские базары.

Через два года стало ясно: Ликин жизненный поезд подошел к конечной остановке. Пару недель в итальянской больнице и похороны, на которые Ремовы не успели, так узнали о случившемся слишком поздно. Добрались до Герцлии лишь вечером.

Они застали Влада небритым, похудевшим, но прекрасно держащим себя в руках. Выразили соболезнование, посидели где-то около получаса и двинулись в обратном направлении, увозя в душе грусть, боль и мысль о том, что все мы, увы, бренны.

Прошло три года, за которые связь с Владом была окончательно потеряна. Он объявился только тогда, когда несчастье пришло и к Ремовым. Теперь настала его очередь выражать соболезнование после того, как Борис при непонятных обстоятельствах разбился на машине.

С тех пор, нет-нет, да стал позванивать Асе. Однажды, когда та гостила у родных, живущих в городке, расположенном недалеко от того места, где обосновался старый знакомый, они даже встретились. Заходить в дом Серок категорически отказался, а потому они просто посидели на лавочке, поболтали, поели мороженого и снова разбежались на неопределенный срок.

Он на нее произвел неприятное впечатление: резко постаревший, неопрятный, неухоженный… Короче говоря, одинокий, никому не нужный мужчина с проблемами и здоровья, и работы. Наверно и она не привела его в телячий восторг, ибо звонки опять прекратились.

Вновь Влад объявился лишь через год. Говорил добродушно, даже ласково. Долго рассказывал о себе, о своей жизни. А потом стал звонить все чаще и чаще. Однажды напросился в гости. Ася не отказала, пригласила. Приготовила вкусный обед. Выставила на стол и салатики, и супчик, и курицу… А на десерт — ягодный пирог.

Они поели, выпили немного вина и отправились на прогулку по Хайфе. Поднялись на Кармель, прошлись по променаду Луи, заглянули в садик Урсулы, полюбовались Бахайским храмом и захватывающей дух панорамой Нижнего Города.

Женщина водила его по тем местам, что были дороги ей, по которым она любила бродить сама. Только все это не произвело на ее гостя ни малейшего впечатления. Видя на лице своего спутника полное равнодушие, предложила вернуться домой, на что тот сразу же согласился.

Поужинали остатками обеда, и Влад завалился на диван, вытянув ноги в дурно пахнущих носках. Включил телевизор, нашел какой-то американский боевик и буквально впился в экран.

Не пошевелился и тогда, когда неожиданно раздался звонок и вошла соседка (надо же было ей, никогда не навещавшей Асю, заявиться именно сейчас с незначительной просьбой). Хозяйке, сгорая от стыда, пришлось извиняться за бестактность гостя и оправдываться: «Вот, мол, приехал кузен на пару дней. Свалился как снег на голову».

Переночевав на том же самом диване в салоне, Влад поутру уехал, оставив у Аси неприятный осадок. На душе было так противно, словно (как говорит ее подруга) кошки накакали. Она пыталась анализировать свои чувства. Почему так отвратительно? Почему ощущение того, что обманули, разочаровали? Ведь никаких планов относительно Серока она не строила, никаких душевных эмоций не испытывала. Более того, он ей был совсем не интересен. Ни как человек, с которым хотелось бы проводить время, ни как мужчина.

А вот Влад, вполне возможно, подумал иначе. После того визита стал постоянно звонить. Каждый вечер. Сначала она отвечала просто из вежливости, а потом втянулась в эту игру настолько, что просто не могла жить без ежедневного общения. С нетерпением ждала, когда в трубке раздастся знакомый голос и на другом конце провода поинтересуются ее делами, расскажут о себе, дав отчет о проведенном дне… А ей и не хотелось иного. Вполне достаточно было телефонного общения, укорачивавшего одинокий вечер.

Время шло, приближался ее юбилей. Как никак, а полтинник — дата солидная и ее следовало отпраздновать как следует. Ася, надумав позвать родных и друзей в ресторан, решала дилемму: пригласить Влада или нет. Впрочем, все образовалось само собой.

За несколько дней до «знаменательной» даты, у него, бывшего старше ее на год, тоже был день рождения. Естественно, что она позвонила поздравить. А в ответ услышала, что впервые за много лет ее друг решил отметить эту дату. Где? В Иерусалиме, в кругу институтских друзей. Пару дней назад они ездили вместе выбирать экипировку, ибо за долгие годы он так сильно обносился, что просто неприлично выйти в люди. Влад говорил и говорил. О том же, что приглашает ее, ставшую за это время близким человеком, — ни слова.

Асе, не понимающей в чем дело, стало не по себе. Что-то не так. Но что? Так и не разобравшись в ситуации,  повесила трубку. А дальше… Дальше было то, с чего начался рассказ.

Остается лишь добавить, что друзья, уверив Влада, будто в ресторан идти без дамы неприлично, посоветовали пригласить женщину, что ухаживала за его женой во время болезни. Что он и сделал. А уж та постаралась как могла…

2010

 

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: