Мы вышли на Пикадилли…

На второй день пребывания в Лондоне мы оказались на площади Пикадилли-сёркус (Piccadilly Circus), в точке пересечения Пикадилли (Piccadilly) и Ридженс-стрит (Regent’s  Street) – любимом месте встречи лондонцев.

Настолько любимым, что бронзовую фигуру Ангела с луком и стрелой над фонтаном трудно разглядеть из-за облепившей как подножье, так и ступеньки молодежи. Лондонцы называют ее Эросом, хотя по замыслу скульптора Альфреда Гилберта это не бог любви, а ангел христианской благотворительности установленный в 1893 году в честь известного филантропа графа Шафтсбери, боровшегося за запрещение детского труда, а потому  названный его именем.

Эросом же его окрестили потому, что Пикадилли-серкус и ее окрестности в те времена были кварталом красных фонарей. Недаром, когда желали что-то охарактеризовать бесконечно малой величиной, то говорили будто это «меньше, чем девственниц на Пикадилли». 

Вероятно, поэтому статуя доставила немало неприятностей и ее ваятелю. Из-за травли прессы Гилберт чуть не разорился, потеряв массу заказов, и стал добровольным затворником.

По идее ангел, выпустивший стрелу (ныне она отсутствует) должен смотреть на  Шафтсбери-авеню. Однако получилось так, что его взгляд устремлен на центральный туристический офис (British Visitor Centre) находящийся на Риджент-стрит.

Справа – громадная, горящая огнями реклама, имеющая историческое значение, ибо именно здесь появилась в 1910 году первое светящееся табло.

Рядом – музыкальный магазин Tower Records и Трокадеро (Trocadero), многоэтажный парк развлечений и отдыха, где  неплохо побывать детям.

Прямо за ним – фасад одного из одного из самых фешенебельных театров Лондона – Критерион (Criterion) в стиле арт-нуво.

Здесь, во французском баре-ресторане с исключительно красивыми высокими потолками, украшенными золотой мозаикой, 1 января 1881 года Конан Дойл  «устроил» встречу доктора Уотсона со старинным приятелем  Стэмфордом, который и познакомил его с Шерлоком Холмсом, положив начало содружеству, благодаря которому мир обрел детективные рассказы, ставшие классикой.

Обойдя кафе «Рояль» (Royal), где в начале века встречались литераторы и художники, медленно пошли вниз мимо старинных зданий с лепниной, протянувшихся по обе стороны улицы.

На многих из них — опознавательные знаки, заменявшие номера в те времена, когда кучера и посыльные были безграмотны и находили дома по определенным признакам: гербам, изваяниям львов, сирен, грифонов. Во второй половине XVII века по ней гуляли денди в одежде с  кружевными воротниками особого кроя, называвшихся «пикадиллиз». Отсюда и название улицы.

Вот и мы шли, не торопясь, просто так, без всяких дел, рассматривая витрины дорогих магазинов, в которых красовались исключительно изящные вещи: сервизы из тонкого фарфора, замысловатые бутылки и банки со специями, атрибуты для верховой езды…

Каждый из них имеет свою историю. Так, например, Fortnum & Mason, основанный в 1707 году королевским лакеем Чарлзом Фортнамом,  что начал свой путь в торговле продажей свечных огарков, поставляет провизию королевскому двору и сегодня.

Неудивительно, что все в нем соответствующего вида и качества: и мясные продукты, и сыры, и сладости. Здесь, конечно, за соответствующую плату, можно сделать заказ на еду для любого банкета или пикника. Все будет доставлено точно в срок в изящно упакованных корзинах. Если же покупка совершается на месте, продавцы, сама любезность, помогут сориентироваться в многообразии товара, подскажут, что выбрать. Например, какой чай лучше подойдет для того или иного типа воды.

А это Королевская академия искусств (Royal Academy of Arts, RA), основанная в 1768 году. Она интересная тем, что именно здесь хранится единственная в Англии мраморная скульптура работы Микеланджело.

На углу Пикадилли и Грин-парка стоит отель Ритц (The Ritz), который  почти  сто лет назад открыл знаменитый владелец этой сети Цезарь Ритц. Тот самый гений отельного менеджмента, которому принадлежит выражение, ставшее классическим, — «Клиент всегда прав». А так же кредо идеального отельера: «Видеть все и закрывать глаза на все, слышать все и забывать услышанное, знать больше других и помалкивать об этом».

Название  вполне соответствует этому заведению,  в котором  каждая деталь архитектуры — как внутри здания, так и снаружи, близка к совершенству. Ведь «Ritz» означает  ни что иное как «Великолепный».

Не беда, что ночь в его номере стоит примерно столько же, сколько автомобиль. Он – не для бедных людей. И с момента открытия отеля в  нем останавливались  такие фигуры как король Эдуард VII, Чарли Чаплин, Черчилль, Де Голль…

Они пили здесь послеобеденный чай за отдельными столиками, что было новшеством, ибо в других местах все гости собирались за единым столом, и наслаждались вкусными вещами, подаваемыми в изящной посуде.

Говорят, что и сегодня  послеобеденный чай в «Ритце» продолжает быть главным событием дня для многих людей, приходящих сюда  на ланч или  встречу с друзьями. Только столики непременно надо заказывать заранее.

Именно этому отелю посвящена песня «Puttin’ On the Ritz» , музыку и слова которой написал Ирвинг Берлин в 1929 году. А год спустя она дала название фильму с Гарри Ричманом и Джоан Беннетт в главных ролях.

В той версии шла речь о чернокожих представителей Америки, для которых было характерно явление «овердрессинга», представляющее собой стремление бедных жителей Гарлема подражать манерам и одежде богатых белых американцев, в которой они прогуливались по Ленокс-авеню в Нью-Йорке. .

Но в 1946 году Берлин изменил текст, сделав героями богатых белых горожан. Парк-Авеню сменила Ленокс-авеню. В текст вошли имена известного голливудского актёра Гарри Купера и миллиардера Джона Рокфеллера.

Пикадилли (Piccadilly),  как и пересекающая ее Сент-Джеймс-стрит (St. James’s), известны своими клубами, придерживающимися  старого уклада.  Все они закрытые и, в большей или меньшей степени, похожи друг на друга. Колоссальное внимание  уделяется внешнему виду. Вход только в «спецодежде».

Женщин в большинство клубов не допускают. Для свиданий с ними заведены отдельные комнаты. Каждое из подобных заведений  гордится своими реликвиями. В одном — кресло Чарльза Диккенса, в другом — посмертная маска Наполеона, в третьем  – стол, сделанный из досок легендарного нельсеновского корабля.

Посещающие сии места истинные джентльмены экипируются обычно в этом районе. Именно здесь они приобретают, а чаще заказывают, одежду высшего класса, традиционные аксессуары для аристократических костюмов и парфюмерию.

Что ни говори, а улица хороша, даже, несмотря на то, что общее впечатление несколько портит  присутствие бездомных, которые бесцеремонно, не обращая ни на кого внимания, раскладывают свои циновки, пристраиваясь  на ночлег прямо на тротуаре, под стенами домов.

Впечатления об этой прогулке нашло отражение в строках, которые сложились уже дома

Мы вышли на Пиккадилли…
Горели кругом фонари.
Мы долго-предолго бродили.
До самой рассветной зари.

Безмолвно глядели витрины
На все, что было вокруг.
Тут бомж со своей циновкой
Откуда-то выполз вдруг.

Кругом старина седая —
Свидетели прошлых эпох.
А рядом с нищим собака
По телу гоняла блох.

Куда-то спешил Шафтсбери,
На крыльях, летя, как Гермес…
Но в миг налетели тучи,
И капли упали с небес.

Еще минута — и ливень
Накрыл сплошной пеленой.
Улица вмиг изменилась,
Стала совсем иной.

Люди, что чинно бродили, 
Помчались галопом в метро,
А мы завернули за угол
И оказались в бистро.

Там ели горячие плюшки
И пили английский чай,
С собой, в картонной коробке,
Домой прихватили пай.

Чуть-чуть отдохнули, поспали,
И, как на работу, — в путь.
Ведь много всего в Альбионе, 
На что бы хотельсь взглянуть…

Сегодня у нас по плану
Сам королевский дворец.
Как жаль, что конец неделе.
И  нашей поездке конец.

Как мы увидели в дальнейшем,  явление «бомжевания» здесь не является чем-то из ряда вон выходящим. Бездомных в Лондоне великое множество и власти, судя по всему, относятся к этому весьма терпимо. Чем иначе объяснить обилие подобных экземпляров в разных частях города в любое время суток?

В качестве иллюстрации расскажу о сценке, которую мне довелось наблюдать в Лейстер-сквере (Leicester Square) недалеко от бронзового Чарли Чаплина, опирающегося на изогнувшуюся под тяжестью тела трость и грустно оглядывающего окрестности, словно спрашивающего: «Зачем вы меня сюда поставили?».

Итак, когда я прогуливалась по этому скверу в ожидании мужа, задержавшегося на соседней улице у одного из киосков, в поле моего зрения попал рыжеватый пес с цветастым платком, повязанным углом вокруг шеи, похожий на мою Бомку, только несколько крупнее. Он деловито шнырял по газону, не обращая ни на кого внимания, вероятно, ища, чем бы поживиться. Но вот в сквере появилась сомнительного вида пара мужиков, один из которых окликнул собаку. И она пошла на зов человека в изношенной ветровке, заискивающе виляя хвостом.

Бродяги явно никуда не торопились. Расположившись неподалеку от бюста Шекспира (копия памятника в Уголке поэта Вестминстерского аббатства), они, распаковав торбы, стали готовиться к трапезе.

Пес терпеливо ждал. И дождался. Получил свою долю, с которой весьма деликатно расправился, а затем утолил жажду водой, налитой в пустую пачку из-под сигарет, извлеченную его хозяином  из стоявшей неподалеку мусорной урны.

Мой супруг задерживался. От нечего делать, я, не без интереса,  наблюдала за происходящим. Для окружающих же, судя по всему, такая картина, являлась привычной.

Никто, ни случайные прохожие, ни дворник, поливавший газоны, а, следовательно, призванный следить за порядком на вверенной ему территории, ни оказавшийся рядом полицейский, – не обращали на эту живописную группу ни малейшего внимания.

Впрочем, надо отметить следующий факт. Несмотря на огромное количество деклассированных элементов, дефилирующих в центре, множества собак (правда, все на поводках в сопровождении хозяев) да неимоверной массы птиц, город выглядит исключительно чистым и ухоженным.

 За всю неделю на промеренных ногами десятках километров тротуаров мною была замечена (прошу прощения за столь низменное замечание), одна единственная «кучка», положенная каким-то барбосом неподалеку от нового Скотланд-Ярда и то лишь потому, что об этом во всеуслышание сообщила случайно вступившая в неё шедшая впереди дама.

Чистота на улицах – явная заслуга колоссальной армии дворников, не выпускающих метлы с утра до вечера. Наведение порядка у англичан в крови. Не знаю, как в жилых домах, а в любом присутственном месте день начинается с уборки, натирания до блеска дверных ручек и медных табличек, что мы наблюдали повсеместно. И в гостинице, и в подъездах близлежащих домов, мимо которых, как на работу, шли каждое утро к ближайшей станции метро.

2003 — 2020

Фотографии Наташи Яровинской

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Мы вышли на Пикадилли…: 1 комментарий

Добавить комментарий для Andrey from Krasnodar Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: