Если бы этой женщине довелось стать актрисой, то она, непременно, достигла бы на этом поприще небывалых высот. Но Судьба распорядилась иначе. Имя Соньки Золотой Ручки вошло в анналы полицейской хроники.
Самая загадочная и неуловимая личность в истории преступного мира вызывала и восхищение, и боязнь. О ней слагали легенды, писали книги, снимали кинофильмы. Только в них было больше вымысла, нежели правды, которая открылась лишь недавно в документах полицейских архивов.
Софья Ивановна Блювштейн, в девичестве Шейндля-Сура Лейбовна Соломониак, родилась в 1846 году в маленьком местечке Повонзки Варшавского уезда от второго брака матери. По документам ее отец был мелким торговцем, а на самом деле был ростовщиком и скупщиком краденого.
Когда ребенку было четыре года, его привезли в Одессу. Шустрая, схватывающая все на лету, девочка росла в своеобразной среде барышников, ростовщиков, контрабандистов, а потому была свидетельницей многих воровских сделок. Иногда она и сама выполняла небольшие незаконные поручения.
Живой ум Сони, как она назвала сама себя, позволил к пятнадцати годам окончить школу, без труда говорить на польском, немецком, русском. Она знала идиш, французский и, несомненно, могла найти себе вполне достойное занятие. Но жизнь повела ее другим путем.
В семнадцать лет девушка страстно влюбилась в сына владельца продуктовой лавки по имени Амботело. Молодые люди сбежали из дома.
Когда деньги, прихваченные юношей из отцовской кассы, исчезли, он, бросив подругу, вернулся домой. Ей ничего не оставалось, как поступить так же.
Приложив немало усилий, родителям удалось сломить сопротивление строптивой дочери и выдать ее замуж за торговца И. Розенбанда. Однако их брак длился недолго. Через полтора года Соня сбежала от мужа, прихватив маленькую дочь и пятьсот рубле из кассы магазина.
В последующие годы она не раз выходила замуж, как правило, на недолгое время. Порой очередное замужество длилось всего несколько недель.
Каждый раз она брала новую фамилию, а расставаясь с супругом, сохраняла паспорт. Таким образом, у аферистки собралась целая коллекция подлинных удостоверений личности, где она значилась как Рубинштейн, Школьник, Бренер…
Последним в списке ее мужей числился хорошо знакомый полиции карточный шулер и вагонный вор Михель Блювштейн. Он был одним из немногих, кого эта женщина по-настоящему любила. А потому сохранила эту фамилию до конца своих дней.
Они прожили вместе несколько лет, родили двух дочерей. Но, несмотря на искреннюю любовь, Сонька счастлива не была.
Высокомерный, не привыкший прислушиваться к чужому мнению, Михель считал себя ассом и не хотел внимать доводам жены, дававшей порой весьма дельные советы. Понимая в душе, что она права, ни за что не хотел уступить, ибо считал, что пойти у нее на поводу — значит оказаться под влиянием женщины, утратить власть и лидерство.
Однажды случилось так, что подготовленная Блювштейном операция с треском провалилась. То ли он подался в бега, то ли был арестован и по отбытию срока завязал с криминалом…. Только, в конце концов, бросив семью, оказался в Румынии.
За время отсутствия мужа Сонька привыкла вести дела самостоятельно и, развернувшись талантами, заставила весь мир восхищаться своими поступками, срежиссированными и исполненными с величайшим актерским мастерством.
Она путешествовала по Европе, где представлялась то баронессой, то графиней, то виконтессой, не вызывая ни у кого сомнения в принадлежности к высшему свету. Неуловимая мошенница появлялась в Берлине, Петербурге, Москве, Одессе, Варшаве… Мастерски пользуясь отмычками, бесшумно проникала в гостиничные номера, «очищая» их от денег и драгоценностей, промышляла в ювелирных магазинах и в железнодорожных поездах.
Казалось бы, проворачивать такие дела может лишь женщина, обладавшая исключительно красивой внешностью. Сонька же, по описаниям, сохранившимся в полицейских архивах, имела небольшой (всего 153 см) рост, рябоватое лицо, тонкие губы, нос с широкими ноздрями, а в довершении ко всему бородавку на правой щеке. Однако в ней было нечто другое. Обворожительная «гипнотическая сексуальность», великолепный вкус, умение одеваться и хорошие светские манеры.
А еще она умела постоянно менять внешность, пользуясь гримом, накладными бровями, париками, дорогими парижскими шляпками и мантильями, украшенными драгоценностями.
Нередко аксессуары, используемые ею, имели свои секреты. Например, в каблуке туфли вырезался желобок, залитый смолой, к которому могло прилипнуть «случайно» оброненное колечко, а в дамской сумочке имелось двойное дно.
Однажды полиция обнаружила в ее одесской квартире оригинальное платье, на нижней юбке которого имелся колоссальный потайной карман, куда через отверстие у основания корсажа можно было опустить довольно крупную вещь. Например, рулон ткани.
Только Соньку ткани мало интересовали. Более занимали драгоценности, а потому ее изящные руки с ухоженными ногтями были унизаны дорогими кольцами.
Зайдя в роскошный магазин, «богатая дама» просила показать бриллианты, и порой драгоценные камешки оказывались у нее под накладными ногтями, а фальшивые оставались на прилавке.
Иногда Сонька навещала ювелирные магазины с дрессированной обезьянкой. В то время, как хозяйка мило беседовала с продавцом и любовалась предлагаемыми ей украшениями, мартышка успевала проглотить пару бриллиантиков. Дома камушки изымались из желудка помощницы с помощью клизмы.
Похищенные вещи сдавались в ломбарды Парижа, Ниццы, Вены, Будапешта, где без проблем выдавался залог. То, что получала, не копила. Тратила на роскошную жизнь, а так же на содержание и обучение дочерей, отправленных в Европу.
Она никогда не «работала» экспромтом. Тонкий ум обдумывал каждое дело детально, учитывая любые случайности и неожиданности. Одним из излюбленных «спектаклей» была «инсценировка» в поезде, когда изысканно одетая дама располагалась в купе первого класса и начинала «обрабатывать» богатого попутчика: кокетничала, пила шампанское. Увлекшаяся ею жертва через некоторое время впадала в сон от предложенной сигареты, дурманящих духов или таблетки, растворенной в бокале. И тогда воровка приступала к делу: забирала все ценное и исчезала в вагоне третьего класса. Там она переодевалась в скромный наряд и сходила на первой же станции.
Одной из первых таких историй была та, что произошла на Николаевской железной дороге, в поезде, двигавшемся в сторону Москвы. В вагоне третьего класса юнкер Горожанский познакомился с девицей по имени Сима Рубинштейн, оказавшейся интереснейшей собеседницей, знавшей немало удивительных историй, а к тому же, умевшей внимательно слушать.
Когда состав прибыл в Клин, девица, отправив Горожанского за лимонадом, сошла на перрон с чемоданом, принадлежавшем юнкеру, в котором лежали деньги, скопленные за целый год.
Соньку удалось задержать в гостинице города. Но, взятая с поличным, она сумела выкрутиться. В участке разрыдалась, сказав, что взяла чемодан попутчика по ошибке, перепутав со своим. И все, включая потерпевшего, ей поверили. Как поверили и в то, что у нее в поезде пропало триста рублей, о чем и было засвидетельствовано в протоколе.
Состоялся суд, ее оправдавший и передавший аферистку на поруки некому господину Липсону, владельцу гостиницы, с которым Блювштейн успела подружиться. Но лишь все улеглось, она оставила и своего спасителя, и Клин.
Кстати, эта история имеет весьма интересное продолжение. Горожанский, оставивший военную карьеру, подался в актеры и через некоторое время вошел в основной состав Малого театра под псевдонимом Решимов. На всю жизнь он сохранил память о той встрече, а так же о том, как во время одного из спектаклей ему был преподнесен огромный букет роз с запиской: «Великому актеру от его первой учительницы». К букету прилагались золотые часы с непонятной гравировкой на крышке «Генерал-аншефу за особые заслуги перед отечеством в день семидесятилетия», позаимствованные тут же у одного из зрителей.
Вторым излюбленным вариантом Соньки были кражи в крупных гостиницах. Пробравшись туда через черный ход с обслуживающим персоналом, она переодевалась, открывала отмычкой дверь и попадала в облюбованный номер. Пока постоялец спал, тихонько собирала все интересующее в мешочек и уходила через парадную дверь.
Бывали, конечно, и накладки. Например, случаи, когда хозяин номера неожиданно просыпался. Тогда похитительница делала вид, что ошиблась комнатой. Она начинала раздеваться, словно собираясь идти в ванную. Но тут, «обнаружив незнакомого мужчину», замирала от ужаса. Дело обычно кончалось тем, что постоялец, плохо соображая спросонья, позволял ей, быстро одевшись, исчезнуть, прихватив ценности. Этот вид ограбления, прокатившийся по всем крупным городам Западной Европы, вошел в историю криминалистики под кодовым названием «Guten Morgen».
Однако самым любимым полем деятельности авантюристки, как уже говорилось, были ювелирные магазины. Вот несколько историй об этом.
Ясным летним утром около магазина Карла фон Меля остановился фаэтон. Из него вышла элегантно одетая женщина, представившаяся женой известного одесского психиатра. Выбрав украшений на 37 тысяч рублей, она попросила ювелира принести их домой, где супруг расплатится за покупку.
В условленное время женщина с улыбкой встретила его на пороге и попросила пройти в кабинет доктора, оставив драгоценный пакет ей для того, чтобы наглядно показать мужу как выглядит его подарок.
Фон Мель отправился в кабинет, где был любезно принят. Но после того как стал настойчиво требовать оплаты покупки, был связан тремя приглашенными санитарами, которые препроводили «больного» в палату. Бедняге ювелиру пришлось немало натерпеться до тех пор, пока не выяснились обстоятельства происшедшего недоразумения.
А дело было в том, что накануне к доктору пришла женщина. Она жаловалась на мужа, у которого якобы развилась патологическая страсть к бриллиантам и страх перед их потерей. Договорившись о том, что завтра он придет на прием, оплатила трехмесячный курс лечения. Психиатр, естественно, пообещал помочь.
А это другая «бриллиантовая» история. В венский магазин вошли две изыскано одетые покупательницы, ведя разговор о приобретении драгоценностей для благотворительного бала. Внимательно осмотрев все, предложенное хозяином, выбрали украшений на сумму 45.000 австрийских шиллингов.
Когда все было тщательно упаковано, одна из дам, по имени Софи, попросила у хозяина разрешения переговорить по телефону с мужем. Когда оказалось, что телефона в магазине нет, выразила желание перед тем, как заплатить деньги, показать покупку супругу. И ювелир, узнав, что имеет дело с женой директора нового городского банка, разрешил вынести из магазина драгоценности, тем более что вторая дама оставалась в залог.
Не успела Софи закрыть за собой дверь, как на пороге появилось двое полицейских. Они увели «заложницу» как сообщницу известной воровки, которую успели задержать. Найденные у нее драгоценности предложили получить в ближайшем полицейском участке. Ювелир, естественно, незамедлительно отправился по указанному адресу. Но там его ждало разочарование. В полиции не имели понятия ни о каком ограблении.
Был в практике Соньки и следующий случай, нашедший отражение в уголовном деле, заведенном московской полицией в 1885 году.
«Софья Эдуардовна Буксгевден, баронесса, прибыла в Москву из Курляндии в сопровождении отца Эдуарда Карловича, младенца женского полу и мамки. Посетила ювелирный магазин Хлебникова с целью покупки украшений из бриллиантов. Управляющий магазина рекомендовал коллекцию из украшений на сумму 22 300 рублей. Когда украшения были упакованы, дама, ссылаясь на забытые деньги на портале камина, взяла пакет с бриллиантами и удалилась за наличными, оставив в качестве залога вышеприведенных лиц… Позже выяснилось, что ребенок взят в пользование у обитательницы Хитрова рынка, известной под воровским именованием «Машка-прокатница», «мамка» нанята в услужение по объявлению в газете, а «барон Буксгевден» — отставной ротмистр Н-ского полка».
Яркая личность, умевшая проворачивать с блеском рискованные операции и располагать к себе людей, заставляла обращать на себя внимание, становясь героиней дня, «подвиги» которой описывала российская и европейская пресса. Газеты пестрели заголовками о совершенных мошенничествах, а полиция тщетно пыталась найти ловкую мошенницу.
Десятки ограбленных людей кляли знаменитой воровку. Но были и такие, что вспоминал о ней с благодарностью. Известно о двух случаях, когда Сонька проявила благородство по отношению к бедным людям. Так однажды, узнав из газетной заметки, что она «позаимствовала» деньги у несчастной, получившей единовременное пособие по смерти мужа, поспешила на почту и отправила бедной вдове сумму, вдвое превышающую украденную. Денежный перевод сопроводила следующим письмом: «Милостивая государыня! Я прочла в газете о постигшей вас беде. Я сожалею, что моя страсть к деньгам послужила причиной несчастья. Возвращаю вам ваши деньги и советую впредь поглубже их прятать. Еще раз прошу у вас прощения. Шлю поклон вашим бедным малюткам».
Второй случай имел место в гостинице, где она, войдя в один из номеров, увидела молодого человека, спящего на кровати, поверх покрывала. На столе лежал револьвер. Рядом письмо. Сонька, прочтя его, поняла, что молодой человек решил покончить с собой. Потратив казенные деньги на лечение своей тяжелобольной сестры, не видел иного выхода из бесчестья, нежели самоубийство. Сонька положила рядом с письмом пятьсот рублей одной купюрой (вместо потраченных триста) и тихонько вышла.
За любовь к драгоценностям, а так же благодаря историям об ограблении ювелирных магазинов, в начале семидесятых аферистка получила свою знаменитую кличку — Сонька Золотая Ручка.
Теперь она уже редко работала сама. Войдя в 1872 году в знаменитый уголовный клуб российских мошенников «Червонные валеты», деятельность которого распространялась на всю российскую территорию, через год стала одним из «руководителей», а затем и возглавила его самолично.
В состав преступной группы вошли многочисленные родственники Соньки, бывшие мужья, авторитетные воры, международные мошенники и даже знаменитый шведско-норвежский бандит Мартин Якобсон.
За период своей деятельности Блювштейн попадалась несколько раз, но ей удавалось выйти сухой из воды. Так, оказавшись в 1871 году в руках Лейпцигских правоохранительных органов, была передана под надзор России. Та разбираться не захотела, и Соньку лишь выслали из страны.
Спустя пять лет ее поймали в Вене, где она бежала из-под стражи, влюбив в себя надзирателя.
Затем в Кракове, задержанная полицией, умудрилась обокрасть защищавшего ее адвоката, который, не смотря на это, добился для нее незначительного двухнедельного наказания.
Казалось, что фортуна будет улыбаться ей всю жизнь. Ан, нет. В какой-то момент она отвернула от Соньки свой лик. Подвела страсть к молодому вору, красавчику Володе Кочубчику (Вольфу Бромбергу), которого Сонька фактически содержала. Он же проигрывал в карты все, что ей удавалось добыть,а в итоге и вовсе сдал сожительницу полиции, и та задержала мошенницу в Смоленске, уличив в серии краж ювелирных изделий.
Об удаче полиции говорили все российские газеты. Портреты неуловимой преступницы были разосланы во все губернии. Соньку поместили в городскую тюрьму, приставив опытных надзирателей, которым посулили немалую премию в том случае, если дело удастся довести до суда.
На суде, состоявшемся в декабре 1880 года в Москве, воровка, стараясь выгородить себя, даже объявила Сонькой Золотой Ручкой совсем другую, мифическую женщину, но это не помогло. Был вынесен соответствующий приговор, согласно которому Шейндля-Сура Лейбовна Блювштейн лишалась «всех прав состояния» и отправлялась на поселение в Сибирь.
Однако, попав в смоленскую тюрьму, где пробыла за решеткой всего несколько дней, сбежала, очаровав тюремных надзирателей рассказами о своей жизни, чтением стихов на немецком и французском.
Один из охранников влюбился в арестантку настолько, что ушел вместе с ней. Несчастного поймали неделю спустя, препроводили в Смоленск и предали трибуналу. Сонька же «прогастролировала» по Европе еще около полугода. До тех пор, пока ее не арестовали в Нижнем Новгороде. В этот раз приговор был еще строже: сахалинская каторга.
Путь на Сахалин лежал морем через Одессу, куда прибыл специальный арестантский поезд, доставивший партию каторжанок. Весть о том, что среди них находится Сонька Золотая Ручка, облетела весь город, собрав у причала массу народа.
Пришел и градоначальник Павел Зеленой. Он поднялся на борт парохода и пожелал аферистке счастливого пути. Расчувствовавшаяся Сонька протянула ему карманные часы с гербом на крышке, отчего-то удивительно похожие на его собственные. Зеленой поблагодарил и только после этого заметил болтающуюся цепочку.
На острове Сонька, как и все присылаемые сюда женщины, поначалу жила вне тюрьмы, на вольной квартире, но, привыкшая к шикарному образу жизни, тяготилась неустроенным бытом, а потому решила бежать. В напарники выбрала своего сожителя Блоху, которому такое было не впервые.
Они планировали дойти до самого узкого места Татарского пролива, а оттуда на плоту перебраться на материк. Но Сонька, не желая долго плутать по тайге, предложила иной, упрощенный вариант.
В соответствии с ее планом Блоха убил караульного, а она, переодевшись в его одежду, взяла на себя роль конвойного. Парочке далеко уйти не удалось. Их поймали. Сначала его, потом ее.
За Сонькой установили усиленный надзор. В наказание она должна была получить десять ударов плетьми, что считалось для женщины исключительно суровым наказанием. Но, согласно документам Дальневосточного архива, в октябре 1887 года врачи Александровского лазарета освободили ее от этого якобы по причине беременности.
На время каторжанку оставили в покое. Однако деятельная натура не могла сидеть, сложа руки. Под эгидой ее криминального таланта сплотились отъявленные головорезы. По Сахалину прокатилась волна громких и загадочных преступлений, где жертвами стали состоятельные поселенцы. Все указывало на конкретного руководителя. Однако никаких доказательств тому найдено не было. К тому же в защиту подозреваемой говорил тот факт, что прежде она не бывала замешанной в подобных кровавых делах. После особо жестокого убийства в 1889 году семьи торговца Никитина четыре Сонькиных исполнителя были приговорены к смертной казни. Ей же удалось выйти сухой из воды.
Поверив, что фортуна вновь на ее стороне, Блювштейн решила бежать во второй раз. Но эта попытка оказалась еще менее удачной. Ее выгнали из леса, словно затравленного зверя и поймали на опушке. Грянул одновременный залп из множества винтовок. К счастью, ни одна из пуль не задела беглянку, успевшую упасть на землю лицом вниз.
Ее вновь приговорили к наказанию плетью. И в этот раз приговор привели в исполнение. Несколько раз во время экзекуции несчастная теряла сознание. Ее обливали ледяной водой и продолжали бить. Затем заковали в кандалы, весящие три килограмма, и почти на три года заперли в одиночной камере.
Сонька стала первой и единственной женщиной, которую за всю историю Сахалинской каторги наказали подобным образом.
В этом заточении ее и увидел А. П. Чехов, побывавший осенью 1891 года в Александровской тюрьме. Он писал: «Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн – Золотая Ручка… Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом… Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков…» И еще: «Она ходит по камере из угла в угол, и кажется, что всё время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у неё мышиное…»
В конце 1894-го Сонька вышла на поселение. Ее определили в сожительницы к Степану Богданову, самому свирепому из каторжан, сосланному сюда из-за убийства. Но она сумела найти подход к нему, бывшему грозой острова, и Степан взял на себя функции защитника и телохранителя женщины. Правда, порой, поколачивал.
Совместно с ним был предпринят новый побег. Такой же неудачный, как и предыдущие. Из-за каторжных перипетий она была столь слаба, что не смогла далеко уйти. Богданову пришлось несколько верст нести ее на руках. Через некоторое время их нагнал отряд солдат. Странно, что в этот раз никакого наказания не последовало, только усилился надзор.
Когда на Сахалин приехал известный журналист Влас Дорошевич, Соньке было 50. Перед его глазами стоял не «Мефистофель», не «Рокамболь в юбке», как в свое время ее окрестила пресса, а хрупкая старушка в стареньком капоте с нарумяненным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Единственное, что осталось от прежней женщины, морочившей головы мужчинам, — глаза. «Мягкие, выразительные глаза, которые могли отлично лгать».
«По манере говорить она была простая одесская мещанка, лавочница, знавшая идиш и немецкий язык». И, Дорошевич, будучи неплохим психологом, никак не мог понять, как жертвы Золотой Ручки могли принимать ее за аристократку.
На вопросы сахалинских чиновников, узнавших, что журналист видел и помнил фотографии авантюристки, снятые до суда, является ли их подопечная Той Самой, отвечал: «Да, но только остатки той Соньки».
В разговоре с Дорошевичем Богданов говорил с сожалением: «Теперича Софья Ивановна больны и никакими делами не занимаются». Но это была видимость безделья. Она построила карусель, организовала из поселенцев оркестр, отыскала фокусника, устраивала представления, танцы и гуляния, варила великолепный квас. Официально. А неофициально — торговала строго запрещенной водкой, скупала и перепродавала краденые вещи, организовала подпольный игорный дом. Именно Сонька стала основательницей первого бандитского «общака», призванного помогать попавшим в беду товарищам.
Сонька Золотая Ручка была своеобразной достопримечательностью каторги, на которой администрация умудрялась зарабатывать деньги. Основным источником дохода от нее были фотографии, на которых только местный фотограф сколотил целое состояние.
Даже в одиночной камере ей не давали покоя. Выводили в кандалах на тюремный двор и снимали жанровые сценки. Например, сюжет как два дюжих кузнеца снимают с нее кандалы, ударяя молотами по наковальне. Фотопродукция с успехом продавалась пассажирам пароходов, приходивших на Сахалин.
Время шло. Но ее не оставляла мечта о возвращении на материк, в Одессу, где, как она думала, были ее дочери. И в 1902 году Сонька вновь решилась на побег. Только, будучи очень больной и немощной, сумела пройти лишь несколько километров и упала на железнодорожные пути без сознания. Там ее и нашли обходчики, сообщившие об этом лагерному начальству. Беглянку доставили в тюремный лазарет, где через несколько дней она умерла.
Там, на Сахалине, ее и похоронили. Однако слухи о том, что отбывала срок не она, а подставное лицо, еще долго волновали мир. Этому способствовал ряд загадочных ограблений, прокатившихся по центральным городам Европы. Главной подозреваемой была женщина, напоминавшая по описанию и «подчерку» легендарную Золотую Ручку.
Интересно, что в 1909 году полиция города Нью-Йорк неожиданно прислала в Россию заявление, что им удалось задержать мошенницу с мировым именем, которую взяли время кражи в ювелирном магазине. По описанию она поразительно напоминала Софью Блювштейн. Невысокая, роскошно одетая дама, назвавшаяся женой австрийского эрцгерцога, представилась как Софья Бек.
Рассказывали и настоящие легенды. Так одна из дочерей, Рахиль-Мери, верила в то, что ее мать сбежала с парохода-тюрьмы. По пути на Сахалин спустилась во время одной из стоянок по якорной цепи.
Одесситы утверждали, что Соня жила инкогнито на Прохоровской, и в 1921 году, когда в ЧК расстреляли ее последнего любовника, проезжая на машине по Дерибасовской, разбрасывала купюры на поминки мужа.
Воровской же мир и вовсе не сомневался в том, что Сонька-Золотая Ручка дожила до преклонного возраста у дочерей в Москве и была похоронена на Ваганьковском кладбище.
Там и сегодня можно видеть памятник, заказанный в Италии на деньги одесских, неаполитанских и лондонских мошенников. На нем — фигура женщины, выточенная из белого мрамора. Над ней – сохранившаяся (одна из трех) черная пальма, мастерски выкованная в натуральную величину.
На могиле всегда лежат живые цветы и монеты. А так же множественные надписи от уголовников разных стран. На некоторые просто нельзя смотреть без улыбки: «Помоги Соня, мы идём на дело», «Мать, дай счастья», «Помоги избежать тюрьмы», «Соня научи жить». И тому подобные.
2013
Фотография взята из Википедии