Ставший символом

О Томаше Гарриге Масарике я впервые услышала в Израиле. Заинтересовалась: кто это? Почему его имя носят улицы и проспекты, киббуц расположенный по дороге на Акко? Впрочем, не я одна была такой невеждой. Многие, к кому обращалась с данным вопросом, не могли сказать ничего вразумительного.

Со временем, в суете будней, забыла о том, что меня занимало. Напо­мнила об этом Прага, где существует настоящий культ Масарика.  У Пражского Града (со стороны Градчан)  выросла фундаментальная трехметровая бронзовая фигура, у под­ножия которой круглый год играет оркестр, исполняя классику, чешские и моравские народные мелодии; на одном из этажей оперного театра «Народ­ни дивалдо» стоит бронзовый бюст, а на экскурсии по городу вам, непре­менно, покажут украшенные мемориальными досками дома, где жил и рабо­тал первый президент чехословацкой республики.

Что ж, прекрасно. Народ должен чтить своих героев. А при чем ту мы? Какое отношение Томаш Гарик Масарик имеет к нашей стране? Ведь тогда, когда он жил, Израиля не существовало и в помине.

Первая информация, полученная мной связывала этот факт с женитьбой его на американке Шарлотте Гарриг, чью фамилию он присоединил к своей. «То­маш очень любил свою жену-еврейку», — повторяли одна за другой мои пражские знакомые. Однако эти данные были в корне опровергнуты профес­сором философии и социологии хайфского университета Цви Батшей, авто­ром монографии о Масарике.

«Хас вы халила!» («Боже упаси!») вскричал он, когда я вопросительно выдвинула эту версию. — Шарлотта была самой настоящей католичкой. Дело в других лю­дях, встретившихся на его пути.

Он,  будучи одним из детей, появившихся на свет в семье кучера (сие событие произошло 7 марта 1850 года в небольшом городке Ходонин, расположенном в Южной Моравии), не захотел, подобно родным, влачить жалкое существование. Выбраться же из рутины можно было лишь одним способом – получить образование.

Окончив начальную школу, Томаш отправился в Вену, где выучился на медника. Но ремесленником не стал. Зарабатывая частными уроками (он прекрасно владел немецким и французским, знал латынь и польс­кий), сумел продолжить учебу в гимназии города Брно.

Тут-то судьба привела его учителем в семью зажиточного человека по фамилии Шле­сингер. И дети, и родители так привязались к молодому человеку, что, перебравшись в Вену, взяли Томаша с собой, тем более, что к тому вре­мени он был исключен из гимназии. Причина — постоянные конфликты с учителями, пренебрегавшими чешским языком и преподававшими исключительно на немецком.

Трудно сказать, что именно подействовало на Масарика, но в этой семье он проникся еврейским духом настолько, что свои чувства распространил на весь наш народ. Он искренне приветствовал сионистское движение, на­биравшее силу в начале ХХ века, и даже посетил в 1927 году Палестину, где пришел в восторг от киббуцев, которые рассматривал как «символ воз­рождения нации».

Позже мне удалось найти материал, в котором говорилось о том, что именно благодаря Шлесингеру,  Масарик сумел не только завершить среднее образование, но и получить высшее, окончив в 1876 году венский универ­ситет со степенью доктора философии.

Потом он работал в Лейпциге, преподавал в Вене. А когда в Праге по­явился чешский университет, отпочковавшийся от немецкого, вернулся на родину, заняв в 1882 году профессорскую должность.

Масарик относился к тем людям, что, мысля неординарно, вырабатывают собственные принципы, которые стараются пропагандировать. Так он, уде­ляя особо важное внимание системе образования, считал, что литература и искусство, способствуя духовному развитию, должны не уводить молодежь от действительности, а готовить к реальной жизни.

В сфере непосредственной деятельности ратовал за равенство фило­софских течений разного толка, хотел сделать так, чтобы наряду с гос­подствующей в Австрийской империи немецкой доктриной Гербарта принимались и другие учения, в частности, французских и английских мыслите­лей.

«Философия не должна чем-то абстрактным, оторванным от существующего мира», — говорил Масарик, призывая ученых принимать активное участие в реальных событиях. И доказывал свою позицию конкретными действиями.

Так, когда в 1889 году разгорелся антисемитский скандал, в котором фи­гурировал студент Леопольд Хизнер, обвинявшийся в убийстве некой Агне­шки Грузовой с целью использования христианской крови для выпечки ма­цы, Масарик посчитал своим долгом вмешаться в сфабрикованное де­ло. Он мобилизовал лучших врачей и химиков, сумевших на научной основе доказать полную несостоятельность обвинения. (Забегая вперед скажем, что много лет спустя, в период правления Дубчека, брат Агнешки на исповеди признался в злодеянии, после чего вместе со священником бежал в Германию). Несмотря на то, что Хизнер на свободу не вышел, смерт­ный приговор был отменен.

Этим профессор вызвал к себе настоящую ненависть. Студенты отказыва­лись посещать его лекции, устраивая демонстрации протеста. Дело дошло до того, что Масарику пришлось прекратить преподавание в пражском уни­верситете и заняться исключительно теоретической работой. Однако, не­смотря на такое положение вещей, родину покидать не желал, а потому отверг весьма заманчивое во всех отношениях предложение чикагского университета, предоставлявшего ему кафедру.

Прошло несколько лет. Страсти поутихли, и в 1907 году этот человек был избран в венский парламент. Он радовался этому, считая что появилась реальная возмож­ность влияния на внутреннюю политику страны.

Но, увы… В развернутой им кампании против пангерманизма, антисемитизма и немецкого национализма, в борьбе за равенство прав людей всех национальностей, потерпел фиаско.  Дейс­твительность показала, что до демократических перемен еще далеко. При­мер тому — явно сфабрикованный процесс по делу 53-х сербов и хорватов приговоренных судом к смертной казни, которая была бы непременно осу­ществлена, не докажи Масарик наличие в деле фальшивых документов, сфабрикованных в австрийском консульстве Белграда.

Придя к выводу, что изменить существующий мир могут только кардиналь­ные меры, в начале Первой мировой войны он уехал в Италию, а оттуда — в Швейцарию, где организовал движение протеста.

Добившись сотрудничес­тва между чехами и словаками, подписал соглашение относительно созда­ния общего государства, что всячески поощрялось и поддерживалось аме­риканским президентом Вильсоном. Согласно этому соглашению, в июне 1915 года (в преддверии 500-летия со дня гибели Яна Гуса) было создано правительство в изгнании, а год спустя — национальное чехословацкое поселение.

Когда же солидная Австро-Венгерская империя пала, разбившись на ряд государств, одним из которых стала Чехословацкая народно-демокра­тическая республика, ее первым президентом был избран Томаш Гарриг Масарик, пробывший на этом посту с 1918-го по 1935 год. До тех пор, пок не ушел в отставку по болез­ни.

При нем евреи наряду с другими народностями впервые почувствовали себя полноправными гражданами страны. Надо сказать, что это отношение со­хранилось на некоторый период и после его смерти. Недаром в время вой­ны за Независимость Чехословакия поставляла израильтянам оружие для борьбы с арабами. Согласно документу, подписанному президентом Готва­льдом, сюда позволялось пересылать «чешские ружья».

Руководил этой акцией секретарь КПЧ Слански, которого, после становле­ния в Чехословакии стабильного социалистического режима, постигла пе­чальная участь. Подобно многим выдающимся евреям он был расстрелян. Жесткая власть свела практически на «нет» все демократические начала. Забвению было предано все, что имело место прежде. В том числе и имя Масарика.

Но нашлись те, что захотели сохранить историческую правду о своей стране. Ими стали представители молодежного движения «Ха-шомер ха-ца­ир» из Чехословакии, что в 1933 году вместе с выходцами из Литвы орга­низовали киббуц «Кфар Масарик», взявший начало с  небольшого поселения, расположившегося  в хайфском районе Бат-Галим.

Его члены работали в порту, на промышленных предприятиях, на стройке; занимались извозом. А спустя пять лет перебрались в район Эмек-Акко, где, осваивая песчаные и болотистые земли, изначально непригодные для земледелия, стали развивать сельское хозяйство, а так же  промышлен­ность, став в этой области пионерами.

Когда в начале 1940-го года было завершено строительство зданий, и люди перешли из бараков и палаток в нормальные жилища, киббуц приобрел опре­деленное лицо, его решили назвать именем Масарика как личности олицет­воряющей демократию, свободу и гуманистические идеалы. Те самые иде­алы, которые сначала нацисты, а потом и коммунисты, во что бы то ни стало, хотели превратить в прах.

Прошло немало лет. С «бархатной революцией» 1989 года Чехия перероди­лась. Возобновились и чешско-израильские отношения. Уже год спустя по приглашению членов кибуца президент Вацлав Гавел приезжал в Израиль и гостил в «Кфар Масарике».

Ему было интересно познакомиться с большим количеством материалов, связанных с Чехией, полученных из разных уголков планеты. Из тех мест, куда судьба забросила бывших граждан его родины. Благодаря именно им, появился культурный центр, библиотечный фонд, читальный зал. Все доку­менты, собранные в архив, которым заведует Аври Фишер, представляют собой немалый интерес.

Но, естественно, не это является визитной карточкой киббуца, ставшего  передовым процветающим хозяйством. Здесь выращивается хлопок, занимая по стране в этой области первое место, содержится прекрас­ная молочная ферма на 300 голов, рыбное хозяйство, поставляющее в год свыше 300 тонн разнообразной рыбы (в основном карпов), выращивает ряд овощных культур.

Есть в киббуце и промышленные предприятия. На одном из них ,»Салоре», осуществляется сборка телевизоров и электронных приборов; на другом, «Дукате», делают разнообразные картонные упаковки, в частности для свежего молока и соков.

В настоящее время киббуц насчитывает 700 человек, из которых 400 со­ставляют его члены. Остальные — дети и родители киббуцников, всего че­тыре поколения. Есть и волонтеры — молодежь, прибывающая из-за рубежа. Среди приезжающих так же ребята из стран СНГ по программе «Наале» обу­чающиеся в киббуцной школе.

Время неумолимо. И первое поколение, то, что строило все своими рука­ми, постепенно уходит. Их последним пристанищем становится киббуцное кладбище, место о котором хочется рассказать особо, ибо оно в корне отличается от прочих мест подобного рода, где ровными рядами, словно солдаты строю, стоят надгробия. И все. Ни деревца, ни зелени. Здесь все по-другому. Настоящий сад с разбросанными по всему участку могила­ми. И, попадая сюда, ты не испытываешь гнетущего чувства бренности земного существования.

А в 1996 году стараниями Иоси Шафре­бера, прозванного Иоси Амбулансом, выигравшим первый в Израиле конкурс среди подрядчиков, был выделен участок для альтернативного кладбища, где без проблем находят последний приют люди разных конфессий. И род­ные тех, кто не является евреем по Галахе, благодаря этому человеку, не сталкиваются с жуткими антигуманными проблемами, к сожалению, име­ющими место в государстве, претендующем на статус демократического, однако не находящего в себе силы перешагнуть через ряд средневековых условностей.

2001