За воротами Старого Города

«…Да будет так всю жизнь! Мир тебе и дому твоему мир, и всем твоим мир».

Шмуэль 1 (1 Книга Царств)

В лабиринте старых улочек, переулков и дворов центра столицы, запутался район Нахалат Шива, который в середине XIX века заселили ашкеназские евреи, создав третий квартал, вышедшим за пределы Старого Города.

Это был мужественный поступок, ибо до этого все еврейское население Иерусалима жило за запирающимися на ночь стенами,  служившими защитой от разбойников и грабителей.

Но все, подобно монете, имеет две стороны. Место, где жили с незапамятных времен как арабы, так и евреи, где со времен Римской империи не произошло особых перемен, где на разбегающихся от двух главных магистралей кривых узких улочках со зловонными канавами была невероятная теснота, требовало каких-то перемен. И были люди, которые это хорошо понимали. Один из них — рабби Иосиф Ицхак Ривлин, потомок которого занимает сегодня пост десятого президента Израиля.

В 1855 году на своей помолвке с Сарой Цыпой Гольдшмидт (по крайней мере, об этом рассказывает дошедшая до наших дней легенда) он, перед подписанием брачного контракта, желая быть честным перед невестой, сказал, что не может скрыть тот факт, что намеревается организовать поселение за пределами Старого Города.

Все присутствующие пришли в ужас и решили, что в него вселился злой дух Диббук. Тот самый, что, согласно поверьям, нашедшим отражение в ашкеназском фольклоре, представляет собой душу умершего злого человека. Не желая расстаться с земным существованием из-за своих преступлений (например, самоубийства) он вселяется в живой организм. Об этом исключительно образно рассказал С. Ан-ский в своей пьесе, ставшей классикой и успешно ставившейся на сценах израильских театров.  В частности, «Габимы» с легендарной Ханой Ровиной и «Гешера» с Эфрат Бен-Цур в главной роли.

Родные невесты уже хотели расторгнуть договоренность. Но, неожиданно для всех, Сара заявила, что в восторге от идеи и готова следовать за своим мужем. Это еще сильнее обеспокоило родню. В ход пошли разнообразные средства, предложенные гаоном раби Меиром Ойербахом. Но их усилия привели к обратному эффекту. К тому, что раби Иосеф с удвоенной энергией стал пропагандировать свою идею. Его поддержал раби Лейб Горвиц Ломжер, на которого тут же была навешена бирка второго сумасшедшего.

Реализовать идею помогли богатые родственники из галута. В 1859 году они пригласили раби Иосефа в Могилев и Шклов для того, чтобы «обсудить его идею лицом к лицу».  Проведя девять месяцев за границей, Ривлин вернулся в Иерусалим, и вскоре получил переводом 800 рублей, собранных комитетом под руководством зятя раби Хиллела Ривлина. К ним добавилась сумма, вложенная самим инициатором проекта, а также деньги, которые привез раби Хаим Алеви Ковнер. Но проект стоял мертвой точке. Помогла (кто бы мог подумать!) эпидемия холеры, разыгравшаяся в 1865-1866 годах.

Болезнь нанесла большой урон ишуву. Кроме того, пригнала в Старый город    сотни арабов из-за Иордана, увеличив скученность. Резко взлетели вверх цены на жилье. И тогда, дело было в 1887 году, к комитету «Строителей Иерусалима», присоединилось еще несколько человек. Однако они поставили следующие условия.

Во-первых, не начинать, строительства до тех пор, пока не будет собрана сумма необходимая для постройки хотя бы 25-ти домов, синагоги, миквы и защитного каменного забора с железными воротами.

Во-вторых, выбранный участок должен находиться на расстоянии не более пятисот шагов от стены Старого Города.

Ривлину пришлось согласиться.  И он начал поиск земли под маркой поля для посева специальных сортов пшеницы, идущих на муку при изготовлении мацы.  Ведь раскрыть арабам истинные намерения не представлялось возможным, так как им совсем не понравилось бы идея «развития ишува вне стен». В их планы не входила самостоятельность евреев обретение ими экономической независимости и потеря квартиросъемщиков, приносивших соответствующий доход.

И снова прошло несколько лет до того момента, как был приобретен участок в окружении нескольких небольших монастырей. За землю пришлось уплатить 170 турецких лир. Плюс дополнительные расходы на регистрацию, оформление документов, взятки чиновникам.

По бумагам участок принадлежал жене Лейба Горвица — Эстер, потому что именно она, облаченная в арабскую одежду, с закрытым лицом, обходила чиновничьи кабинеты.

Когда окончательно сформировалась группа из семи человек (компанию Ривлину составили раби Бен Цион Лион, раби Хаим Алеви Ковнер, раби Моше Ицхак Гольдшмид, раби Бейниш Салант, раби Лейб Горвиц, раби Шмуэль Бар-бац), а потому новый район было решено назвать «Уделом семерых».

Когда все формальности были окончены, и земля перешла в еврейскую собственность, к семерке присоединились раби Моше Ривлин, раби Михаэль Коэн, раби Йеошуа Елин, раби Йоэль Моше Саломон.

Приступая к строительству, «поселенцы» были поставлены перед следующим фактом. Площадь, изначально официально измерявшаяся  24000 локтями, была значительно урезана из-за претензий арабов и ограничена. С севера — Царской (Яффской) дорогой; с юга – старинным мусульманским кладбищем рядом с бассейном Мамила, где были похоронены захватчики страны времен раннего ислама; с востока – скалой с несколькими деревьями; с запада – частью забора с древним мусульманским кладбищем.

Как и положено любой амуте, был выработан устав. Согласно ему за год необходимо построить два двухкомнатных дома. Чтобы установить очередность, учредили жеребьевку. Первый номер достался Ривлину. Он был счастлив и незамедлительно заложил первый камень в фундамент. Правда, празднество по поводу этого события состоялись немного позже. Их приурочили к Лаг ба Омеру, пригласив гостей из Старого Города. А через несколько дней примеру своего друга последовал раби Михаэль Коэн.

На незаконное строительство (помните, земля была приобретена под сельскохозяйственные угодья) турки, как ни странно, не обратили особого внимания. Вероятно, потому что, напротив, через улицу Яффо, также, без всякого разрешения, русские начали создавать Духовную Миссию, и власти, боясь испортить отношения, не решались им мешать.

Наконец, оба дома были готовы. Но Коэн медлил с переездом из-за ряда причин. Одной из них была боязнь его жены жить с ребенком на открытом пространстве. И раби Иосифу пришлось взять на себя ответственность за его дом.

Да и у него самого поначалу не все складывалось гладко. Первое время супруга еще оставалась в городе, он же в будние дни, в сопровождении сефарда Насима Шемеша, отправлялся ночевать в новый дом, вызывая тревогу у родственников, которые с нетерпением ждали его поутру у городских ворот.

Однажды, дело было в мусульманский праздник, родственники умоляли Ривлина остаться в городе. После вечерней трапезы в доме его родственника раби Залмана Хаима, один из друзей даже закрыл дверь комнаты, сказав, что не позволит выйти оттуда и отправиться домой. Но в ответ прозвучало следующее. «Если прекращу хотя бы на один день, ночевать в своем доме, новый ишув прекратится, не дай Б-г!» И Иосеф ушел, громко распевая: «Всевышний обитает на Сионе!»

Стараясь приучить своих друзей к новой действительности, он прибегал к разным уловкам. Кого-то звал переночевать с ним и те, с трудом согласившись, едва дожидались утра, продрожав до рассвета от страха. Кого-то приглашал в гости поближе к вечеру, а затем задерживал. Люди, дойдя до ворот, находили их запертыми и вынуждены были вернуться.

Однажды, как рассказывает историк А. Яари в книге «Зихронот Эрец Исраэль», где собрано 120 рассказов-воспоминаний о жизни еврейского населения в Эрец Исраэль с XVII века и до начала XX века на базе собранных, обработанных и прокомментированных им исторических документах, «он пригласил двоих друзей, раби Менделя Меламеда, и еще одного. Обнаружив, что ворота уже заперты, они вернулись к нему в дом, дрожа от страха. Он поддерживал и укреплял их дух, но все напрасно, пришлось позвать в ту ночь специального сторожа для охраны. Один из гостей так злился, что отказался разговаривать, а когда раби Иосеф Ривлин подал ему стакан кофе и воду, тот злобно пнул его ногой. Утром, вернувшись благополучно в город, он сказал, что должен прочитать благодарственную молитву за спасение от опасности».

Случались и настоящие казусы. Так, в момент, когда Ривлин должен был уехать на несколько дней в Яффо. его близкие предприняли беспрецедентный шаг. Наняв феллахов, «велели им снять двери и окна и разрушить часть участка, дабы раби Иосеф, вернувшись, подумал, что это грабители, и покинул этот дом». Но хозяин по какой-то причине вернулся с полпути, и обнаружил большой пролом в заборе двора. А когда узнал, что к этому приложили руку его друзья, лишь посмеялся над ними, сказав, что его оберегают Небеса.

Постепенно все привыкли к тому, что в двух домах, стоявших за высоким каменным забором, около которых росли деревья, имелся резервуар для сбора дождевой воды, использовавшейся для миквы, мытья и стирки (питьевую воду приносил феллах в бурдюках из колодцев Старого города), жизнь шла своим чередом.

В целях безопасности «для спасения и выручки» на крыше был водружен колокол, а на столб повешен фонарь. Кстати, такой фонарь применялся во всех первых кварталах. Были наняты сторож-араб, охранявший строительные материалы на всем участке, что, для конспирации, засевался пшеницей, и турецкий офицер, охраняющий Ефесскую дорогу. Ему платили ежемесячное жалование для того, чтобы он обращал внимание происходящее около новых домов.

Время шло. Участок застраивался, хозяйства налаживались. В 1872 году именно в этом районе открылось первое еврейское кафе. В одном из закоулков появилась синагога «Нахалат Яаков» — первая вне стен Старого города. В 1873 году из Амстердама прибыли молочные коровы, и в Нахалат Шива заработала маслобойня. С лета того же года в районе заработал «общественный транспорт» до Яффских ворот.

К началу Первой мировой войны здесь уже было примерно 100 домов, в которых жило около 900 человек.  Вскоре они приняли участие в создании соседнего района Эвен Исраэль.

А далее события развивались так. В 60-х годах прошлого столетия городские власти решили район снести. Но сначала помешала война, а, затем массовые протесты иерусалимцев. И Нахалат-Шива стал туристическим объектом с небольшими магазинчиками и кафе.

К сожалению, дом Ривлина   не сохранился, но память о нем живет в названии одной из улиц района. Нет и дома его соратника — Йоэля Саломона. На его месте стоит высотное здание, названное в честь этого человека «Бейт Йоэль».

Что здесь можно увидеть интересного? На улице Ривлина, в стоящем на углу четырехэтажном здании разместил свою экспозицию   музей «Друзей Сиона».

С тыльной стороны его  обитает немало местных кошек, не обращающих никакого внимания на посетителей

На находящейся рядом улице Гилель находится музей итальянского иудейского искусства. Рядом с ним – интересная инсталляция непонятной конфигурации из бронзы, которую создал Моше Шак, являющийся представителем так называемого направления «Кнааним»(«Ханаанцев»), а потому его работы напоминают древние археологические находки.

А еще на этой улице, можно увидеть «крышу» из  сотни разноцветных поднебесных зонтиков.

Идея такой арт-инсталляции с романтическим названием «Небо из зонтиков» пришла из португальского городка Агеда, где в 2011 году проходил фестиваль Agitagueda.

Зонтики не только создавали радостное настроение, но и выполняли важную функцию, создавая тень в жаркие летние дни. По окончании фестиваля зонтики были сняты, но, по инициативе горожан появились на том же месте, в то же время на следующий год.

За Португалией идею подхватили города в Германии, Турции, России, Сербии, Киргизии, Камбоджи…  В 2013 в рамках акции подключения самых популярных мест к сети Wi-Fi с бесплатным доступом в интернет, такими зонтиками накрылся бульвар имени Бен-Гуриона в Тель-Авиве. А в 2015 году они появились в Иерусалиме.

Написано по следам экскурсии с Инной Чернявской

Использованный материал
נחלת שבעה – ויקיפדיה
Авраам Яари «Воспоминания с Земли Израиля» («Зихронот Эрец-Исраэль»)
The Famous Ágitagueda Art Festival in Portugal — iCreatived

 

..

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: